Елена почувствовала головокружение, настолько точно пространство соответствовало изображению на картине. Дежа вю, – подумала она, – или прекогниция Кирилла? Если бы она встретила пациента с подобным опытом, то назвала бы это апофенией – тенденцией видеть связи там, где их нет. Но сейчас перед ней было слишком точное соответствие, чтобы списать его на случайность.
В воздухе висела смесь запахов: дорогие духи, атмосфера напряженных тел, легкий аромат каких-то благовоний. Это создавало почти осязаемую атмосферу, затрагивавшую самые примитивные отделы мозга. Елена узнала запах мускуса и амбры – афродизиаки, стимулирующие сексуальное возбуждение на нейрохимическом уровне. Умно, – отметила она, – воздействие напрямую на лимбическую систему, минуя рациональный контроль.
Она сделала глубокий вдох, намеренно включая профессиональный режим наблюдения. Двадцать три человека, около трети в масках – символах анонимности и одновременно освобождения от социальных ролей. Охранники у входов между зонами в неброской, но явно дорогой одежде. Скрытые камеры слежения, искусно замаскированные под элементы декора – Елена заметила характерное мерцание инфракрасных датчиков. «Хорошо», – подумала она, – «безопасность явно продумана». Это наблюдение немного успокоило тревогу, давая рациональную опору.
Отсканировав помещение, Елена заметила расположение людей – не хаотичное, а образующее скрытую геометрическую структуру. Участники собирались в группы по пять-семь человек, но одновременно формировали более крупный узор, напоминающий спираль, центром которой был небольшой подиум в центральном зале. Мандала, – определила она, – архетипический символ интеграции противоположностей. Юнгианская структура, построенная с психотерапевтическим пониманием.
Ближайшая к ней группа представляла собой пятеро мужчин и женщин, расположившихся полукругом вокруг шестого – молодого человека с завязанными глазами, сидящего обнаженным в позе лотоса. Участники по очереди прикасались к разным частям его тела длинными кистями с мягким ворсом, а седьмой человек – женщина в белом, похожая на регистратора – делала какие-то записи в планшете. Картография соматических реакций, – определила Елена, – техника трансперсональной психологии, модифицированная для сексуальной стимуляции.
С профессиональной отстраненностью она отметила реакции молодого человека: микродвижения тела, изменения дыхания, сосудистые реакции, проявляющиеся через покраснение кожи. Его тело было как открытая книга для того, кто умел читать язык физиологических реакций. А Елена умела.
В соседней зоне разворачивалась иная сцена – женщина среднего возраста, одетая в строгий деловой костюм, методично отдавала приказы троим мужчинам, стоящим перед ней на коленях. Её речь была настолько структурированной, что напоминала психотерапевтический сеанс – каждая фраза точно рассчитана на определенную эмоциональную реакцию. Директивная психотерапия в эротическом контексте, – классифицировала Елена, – использование рациональной структуры власти для безопасного переживания глубинных эмоций.
Но затем её внимание привлекла центральная сцена, и профессиональная отстраненность дала первую трещину. Женщина, обнаженная, но с ритуальными элементами одежды – белый воротничок, галстук, фрагмент школьной формы – стояла на коленях перед мужчиной в строгом костюме с указкой в руке. Сцена была стилизована под учебный кабинет, являя собой архетипический образ власти и подчинения в образовательной иерархии. Мужчина методично, с выверенной точностью произносил фразы, от которых женщина вздрагивала, как от физических ударов, хотя он не касался её.
