– Что происходит? – спросила она, взгляд перемещался между двумя идентичными мужчинами – визуальная дисторсия, напоминающая оптические иллюзии, используемые в экспериментальной психологии для изучения механизмов восприятия. – Кто из вас настоящий Костин?
Мужчина у двери – тот, кто только что вошел – включил свет, и его лицо стало четко видно. Те же черты, тот же взгляд, что и у человека рядом с ней, но выражение иное – более настороженное, профессионально-отстраненное.
– Мы оба настоящие, – ответил он, не сводя глаз с своего двойника. – И одновременно… ни один из нас.
– Поэтично сказано, братец, – усмехнулся лже-Костин, стоявший рядом с Еленой. – Хотя я предпочитаю считать себя более настоящим. Ведь я был создан по образу и подобию оригинала. Улучшенная версия, так сказать.
Он повернулся к Елене, и под его взглядом она испытала внезапное ощущение дезориентации – центральное вестибулярное головокружение, сопровождающееся легкой тошнотой, типичное проявление когнитивного диссонанса в экстремальной ситуации.
– Доктор Северова, вы определенно запутались. Позвольте внести ясность. Меня зовут Анна Костина. Или Анна Волкова, если вам угодно, – он – или теперь она? – сделал изящный жест рукой, подчеркнуто женственный, полностью диссонирующий с мужской внешностью. – Жена Александра, сестра Игоря. Пропавшая, но не погибшая. Трансформированная.
Елена почувствовала, как реальность вокруг неё начинает колебаться, как если бы сама ткань пространства-времени стала эластичной, податливой. Диссоциативные симптомы – деперсонализация, дереализация – защитные механизмы психики при столкновении с ситуацией, выходящей за рамки нормативного опыта.
– Это невозможно, – сказала она, сознательно подавляя инстинктивную реакцию отрицания, применяя техники когнитивного заземления, которые обычно рекомендовала пациентам в состоянии острого стресса. – Физическое сходство такой степени… Даже близнецы не идентичны до такой степени.
– Пластическая хирургия творит чудеса в XXI веке, – ответил лже-Костин – или Анна? – с нотками гордости, типичными для тщеславной демонстрации необычного достижения. – Особенно когда хирург мотивирован не только деньгами, но и… научным интересом. А если добавить специфические нейролингвистические техники, гормональную терапию и многое другое… Вуаля! Сестра становится братом. Жена становится призраком. Яркая, эмоциональная, непредсказуемая Анна становится методичным, рациональным, предсказуемым Игорем.
Настоящий Костин медленно приближался, его движения были выверенными, экономными – характерная моторика человека, готового к внезапному насилию, но сдерживающего себя.
– Ты никогда не была моей сестрой, – сказал он, голос стал ниже, приобрел металлические нотки – признак экстремального эмоционального контроля. – Ты – эксперимент Савченко. Имплантированная личность.
– О, Игорь, как ты можешь? – лже-Костин театрально прижал руку к сердцу, жест экспрессивной обиды, совершенно неконгруэнтный с общей ситуацией. – Мы играли вместе в детстве. Ты защищал меня от хулиганов в школе. Я поддерживала тебя, когда отец был против твоего поступления в полицейскую академию. Неужели ты все забыл?
Костин остановился, его лицо застыло в странном выражении – смесь отвращения и болезненного узнавания, психологический конфликт между рациональным пониманием ситуации и эмоциональной реакцией на знакомые паттерны.
