Она потянула за книгу, и часть полки отъехала в сторону, открывая небольшой сейф, встроенный в стену – банальный, но эффективный механизм, основанный на принципе скрытия на виду.
Код – дата рождения Савченко. Елена знала её – 15 мая 1968 года. 15-05-68. Но когда она ввела эти цифры, сейф не открылся. Она попробовала другой формат: 150568. Безрезультатно.
Странно. Рябов был уверен, что она знает дату рождения Савченко? Или…
Она задумалась. Может быть, Савченко сфальсифицировал свою дату рождения? Если он скрывал что-то в своем прошлом, это было бы логично.
Елена порылась в бумагах на столе, ища какие-то подсказки. И нашла папку с пометкой «В.Д.С. – биография». Внутри – результаты журналистского расследования о прошлом Савченко. Школа, университет, научная карьера. А вот и то, что она искала – копия свидетельства о рождении, полученная из какого-то архива. С другой датой – 15 октября 1970 года.
Она ввела новую комбинацию: 15-10-70. Сейф щелкнул и открылся.
Внутри была всего одна папка, тонкая, но плотно набитая документами. И USB-накопитель. Елена взяла папку и открыла её.
В следующее мгновение она почувствовала, как активируется вся симпатическая нервная система – мгновенный выброс адреналина, расширение зрачков, перераспределение кровотока к крупным мышцам. Психофизиологическая реакция на информационный шок. На первой странице была фотография – Савченко и Александр, пожимающие друг другу руки на фоне строящегося здания. Судя по дате в углу снимка, он был сделан всего три месяца назад. А под фотографией – документ. Договор о расширении клуба «Пандора», подписанный обоими.
Она перевернула страницу. Внутренняя переписка между Александром и Савченко, датированная последними двумя месяцами. Обсуждение каких-то «испытуемых», «методик интеграции», «полевых испытаний». Всё выглядело так, будто они продолжали сотрудничать. Будто вся история о конфликте была… фикцией.
Ее сердце сжалось – типичная соматическая реакция на острый эмоциональный дистресс, сопровождающаяся повышением давления в грудной клетке и субъективным ощущением физической боли. Она вспомнила взгляд Александра, его прикосновения, его слова. Неужели все это было ложью? Частью какой-то сложной игры?
Но следующий документ поставил еще больше вопросов. Медицинское заключение, подписанное Савченко, о психическом состоянии Александра Волкова. Диагноз: «диссоциативное расстройство идентичности с преобладанием пограничных черт». И ниже: «Субъект успешно интегрирован в программу „Лабиринт“ на 60%. Проявляет нестабильность в отношении базовой личности. Требуется коррекция.»
Елена ошеломленно опустилась на стул, ощущая когнитивную перегрузку – состояние, когда мозг не справляется с интеграцией противоречивой информации, как в известном феномене семантической сатиации, когда слово, повторенное многократно, теряет значение. Что это значило? Александр тоже был частью эксперимента? Но он был основателем клуба, партнером Савченко…
Если верить документам, он был и партнером, и испытуемым одновременно. Как такое возможно?
Она продолжила листать документы, и ее потрясение только росло. Фотографии Анны, жены Александра – но не пропавшей или «запрограммированной», а вполне живой и активной, участвующей в каких-то экспериментах вместе с Савченко. И даты… все последние месяцы.
А потом она нашла пугающий документ – запись беседы, предположительно между Александром и Савченко, сделанная скрытым диктофоном:
