Психология страсти. Том 2 - страница 19

Костин обдумал её слова, взвешивая риски и потенциальные выгоды – типичный когнитивный процесс оперативного планирования, свойственный людям силовых профессий.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Мы проверим этот адрес. Но сначала я запрошу информацию о Рябове через базу. И вызову подкрепление, чтобы они дежурили поблизости. На всякий случай.

По дороге она позвонила Александру, но тот не ответил. Оставила сообщение, кратко описав ситуацию и указав адрес, куда направлялась. На мгновение подумала, не слишком ли это рискованно – делиться информацией, учитывая неопределенность его роли во всем происходящем. Но инстинкт подсказывал, что полная изоляция сейчас опаснее, чем ограниченное доверие.

Здание было типичной деловой постройкой начала 2000-х – стекло и бетон, функциональный модернизм без индивидуальных черт. Архитектурная безличность, создающая эффект психологической анонимности. Вход не охранялся, только камеры видеонаблюдения и домофон. Костин осмотрел периметр с профессиональной тщательностью, отмечая возможные входы и выходы, точки обзора, слепые зоны.

– Камеры работают, – сказал он. – Но охраны не видно. Странно для бизнес-центра.

Они вошли внутрь, предъявив служебное удостоверение Костина сонному охраннику на ресепшене, который едва взглянул на документ, прежде чем пропустить их – типичный пример психологической уязвимости системы безопасности, основанной на символических барьерах вместо реальных проверок.

Офис Рябова располагался на четвертом этаже, в конце коридора. Обычная дверь с табличкой «А. Рябов, независимый журналист». Ничего примечательного, никаких признаков взлома или насильственного проникновения.

Ключ подошел идеально. Дверь открылась с легким скрипом – петли давно не смазывались, свидетельство либо небрежности в уходе, либо сознательного использования скрипа как примитивной сигнализации. Внутри царил полумрак – жалюзи были опущены, пропуская лишь тонкие полоски света, создающие эффект клетки, визуальную метафору заточения или ограничения.

Елена нащупала выключатель. Свет залил небольшой кабинет, заставленный стеллажами с папками, книгами и журналами. Рабочий стол был завален бумагами, на стенах – вырезки из газет, фотографии, соединенные красными нитями, как в полицейских фильмах. Классическая картина журналистского расследования или, возможно, преднамеренно созданная имитация такового.

Особенно примечательным был центральный элемент этой визуальной композиции – большая фотография здания клуба «Пандора», вокруг которой радиально расходились линии к снимкам различных людей. Елена узнала Савченко, Александра, себя, Марину. Но были и другие лица, незнакомые – мужчины и женщины разных возрастов, некоторые с пометками «пропал/пропала» и датами.

Она быстро осмотрелась. Никаких признаков борьбы, всё на своих местах. Если Рябова здесь и похитили, это было сделано… профессионально.

Костин методично осматривал помещение, его взгляд двигался по определенной схеме – от общего к частному, от периферии к центру, стандартный алгоритм визуального сканирования места происшествия.

– Никаких явных следов проникновения или борьбы, – констатировал он. – Но офис явно не использовался последние сутки или около того. Пыль на столе нетронута.

Книжная полка, о которой говорилось в записке, занимала всю дальнюю стену. Елена внимательно осмотрела её, ища механизм, который мог бы открыть тайник. Книги были расставлены плотно, большинство потрепанные, по темам в основном журналистика, политика, криминалистика. Но среди них она заметила необычную книгу – старое издание «Психопатологии обыденной жизни» Фрейда с ярко-красным корешком среди книг в темных переплетах. Визуальный диссонанс, намеренно созданный для привлечения внимания.