Костин занял место за столиком на противоположной стороне зала, демонстративно погрузившись в чтение газеты – классическая поза наблюдения, достаточно естественная, чтобы не привлекать внимания, но позволяющая контролировать обстановку.
Рябов опаздывал. Десять минут, пятнадцать, двадцать. Елена начала нервничать – тонкий тремор пальцев, легкая тахикардия, усиление потоотделения, классическая симпатическая активация, вызванная тревожным ожиданием. Возможно, он передумал. Или с ним что-то случилось.
Когда прошло полчаса, она решила позвонить ему. Номер, с которого он звонил вчера, был скрыт, но у неё осталась его визитка. Телефон звонил, но никто не отвечал.
Она собиралась уходить, оценивая оптимальный маршрут к выходу – стандартный элемент самосохранительного поведения в ситуации неопределенности – когда к её столику подошел официант.
– Простите, вы Елена Северова? – спросил он, удерживая профессиональную улыбку, но с легким напряжением периорбитальных мышц, выдающим нервозность.
Она напряглась, инстинктивно оценивая дистанцию до выхода и потенциальные препятствия на пути.
– Да, это я.
– Для вас оставили сообщение, – официант протянул ей запечатанный конверт. – Мужчина попросил передать, если вы придете.
Елена осторожно взяла конверт, визуально фиксируя отсутствие подозрительных признаков – пятен, неравномерных утолщений, характерного запаха.
– Когда он был здесь?
– Вчера вечером, перед закрытием, – ответил официант. – Сказал, что это важно.
Она подождала, пока официант отойдет, прежде чем открыть конверт. Внутри был ключ – обычный ключ от квартиры или офиса – и записка, написанная торопливым почерком с сильным нажимом и заострёнными окончаниями букв – графологические признаки эмоционального напряжения и торопливости:
«Доктор Северова, если вы читаете это, значит, я не смог прийти на встречу. Это плохой знак. Ключ от моего кабинета, адрес на обороте. Всё, что я собрал о клубе, там, в сейфе за книжной полкой. Код – дата рождения Савченко. Будьте осторожны. Он знает больше, чем показывает. Они оба знают. А.Р.»
Елена перевернула записку. Адрес в деловом центре на окраине города. Там располагались офисы небольших компаний, вдали от центральных районов – идеальное место для конфиденциальной деятельности, требующей относительной анонимности.
Она подняла взгляд, встретившись глазами с Костиным, и едва заметно кивнула, сигнализируя о необходимости переговорить. Он ответил таким же минимальным жестом, завершил свой кофе и двинулся к выходу, оставив на столике купюру, покрывающую счет.
Елена спрятала ключ и записку в карман, расплатилась за нетронутый кофе и вышла из кафе. Интуиция – этот комплексный неврологический механизм, интегрирующий сознательные наблюдения с подсознательно зафиксированными паттернами – подсказывала, что нужно спешить. Если с Рябовым что-то случилось, материалы в его офисе тоже могли быть в опасности.
Костин ждал её за углом, позиция, скрытая от прямого наблюдения из кафе, но обеспечивающая хороший обзор входа.
– Рябов не пришел, – сказала она, показывая ему записку. – Но оставил это.
Костин быстро просмотрел содержимое, его лицо оставалось бесстрастным, но глаза сузились – признак интенсивной когнитивной обработки информации с одновременной эмоциональной реакцией.
– Это может быть ловушка, – сказал он.
– Или там действительно есть что-то важное, – возразила Елена. – Что-то, что Рябов счел настолько значимым, что рискнул вернуться в кафе, зная, что за ним могут следить.
