Психология страсти. Том 2 - страница 6

Елена отметила специфическую особенность планировки – отсутствие сплошных стен, замененных полупрозрачными стеклянными панелями с эффектом односторонней видимости. Кабинет одновременно был изолирован и связан с остальным клубом – идеальная архитектурная метафора психологического вуайеризма.

Елена и Александр проникли сюда, пока Савченко проводил ритуал в главном зале. Уровень доступа Александра, как одного из основателей, позволял им беспрепятственно передвигаться по клубу. Но, как он объяснил, кабинет охранялся электронной системой, и у них было всего пятнадцать минут до того, как система зафиксирует нарушение и отправит сигнал.

– Ищи всё, что связано с проектом «Лабиринт», – инструктировал Александр, открывая сейф с помощью кода, который, по его словам, он подсмотрел у Савченко несколько недель назад. – Это кодовое название его основного эксперимента.

Они лихорадочно просматривали документы. Медицинские карты, психологические профили, фотографии. Имена, даты, результаты тестов. Большая часть была зашифрована странной системой обозначений, которую Елена не могла расшифровать с первого взгляда.

Внимание Елены привлекла настенная инсталляция – асимметричная конструкция из зеркальных фрагментов, создающая эффект калейдоскопического умножения и искажения отражений. Тот, кто сидел за столом, постоянно видел фрагментированные отражения собственного лица – зрительная метафора расщепления сознания, визуализация диссоциативных процессов, которые, по всей видимости, были в центре исследований Савченко.

А потом она нашла папку с надписью «Терапия символического отражения».

Открыв её, она увидела свою статью, опубликованную в малоизвестном психологическом журнале два года назад. Статья, в которой она впервые описала свою методику. В тексте были подчеркивания, пометки на полях, сделанные почерком, который она не узнавала – резкие, угловатые линии, чрезмерное давление на бумагу, признаки обсессивной педантичности с элементами скрытой агрессии. А на последней странице была приписка, сделанная другим почерком, более плавным, контролируемым – рукой Савченко: «Идеальная основа для модификации по проекту „Лабиринт“. Потенциально революционный подход. Автор – приоритетная цель для рекрутирования».

Рядом лежала еще одна папка, с её именем. Внутри – подробное досье. Биография, психологический профиль, история её травмы, тщательно задокументированная с пугающим вниманием к деталям. Фотографии, сделанные скрытой камерой – она входит в свой дом, встречается с пациентами, делает покупки в супермаркете.

На одной из фотографий она узнала момент из собственной жизни, о котором, казалось, не мог знать никто – ей двадцать два, она выходит из здания университетской клиники после прохождения собственной терапии, глаза красные от слез. День, когда она впервые рассказала своему терапевту о насилии отчима.

– Он следил за мной, – прошептала она, ощущая волну тошноты – классический психосоматический отклик на переживание нарушения личных границ. – Всё это время.

Александр, просматривавший другие документы, подошел к ней.

– Елена, смотри, – он показал ей другую папку, с надписью «ВА-1». – Это Анна, моя жена. Её кодовое имя.

Внутри – медицинская документация, записи сеансов, фотографии. На последних снимках женщина, которую Елена видела на фотографиях с Александром, выглядела… иначе. Глаза пустые, с расширенными зрачками, не реагирующими на изменения освещения – признак либо фармакологического воздействия, либо глубокой диссоциации. Выражение лица безэмоциональное, но не просто нейтральное, а отсутствующее – то, что в клинической психиатрии называют «плоским аффектом». На последней странице была запись: «Субъект ВА-1 полностью интегрирован в программу. Тест на лояльность пройден на 98%. Готова к полевому применению».