Однако я думаю, что, в конце концов, цех выберет Амори…
Вот если бы…
Мастер ненароком встретился взглядом с Аполлинером.
– Ну? Что, язык прикусил?
Фабрис, бывает так, в задумчивости проговаривает мысли вслух.
– Вот если бы создать новый цвет…
– Не создаётся?
– Нет, господин Аполлинер, – ответил мастер и, не желая вдаваться в подробности, закончил кратко: – Видимо, нет таланта…
– Но-но… Уныние – это грех, – саркастически подбодрил Аполлинер Фабриса и закинул себе в рот зубчик чеснока. – Я могу помочь тебе.
Чесночный запах донёсся до стекольного умельца.
На эту фразу душа мастера откликнулась сразу, судя по скорости ответа.
– Каким образом, господин Аполлинер?!
– Пока сам не знаю, – остудил пыл стеклодува гость. – Пока сам не знаю… каков будет эффект.
– От чего эффект? – спросил Фабрис, забыв назвать собеседника.
«То есть уже существует нечто, только с неизвестным эффектом!»
– Господин Аполлинер, вы – алхимик? – спросил мастер, томясь паузой в разговоре.
– Догадываешься, сколько времени и усилий мне стоил этот секрет…
Мастер застыл на месте, не в силах произнести и слова.
«Я угадал?! Возможно, рябь на лице – результат алхимических опытов?»
– Поэтому моя услуга будет не бесплатной… Ты ведь тоже делаешь свои витражи и вазы не за «просто так».
Ох. От аполлинеровской манеры изъясняться Фабриса бросало то в жар, то в холод.
В ответ мастер безвольно развёл руками:
– Господин Аполлинер, мои средства подходят к концу, и вряд ли они вас заинтересуют. Но вы можете обратиться с этим предложением к господину Флебо…
– Нет, – отрезал Аполлинер. – Обойдёмся без Флебо.
Фабрис смущённо умолк: «Ещё не известно, кто к кому должен обращаться».
– От тебя потребуется всего лишь маленькое усилие. Ты мне отдашь Барбару.
Барбара – это дочь покойного теперь кузнеца Валентина. Его кузня располагалась неподалёку; они с Фабрисом были близко знакомы, часто виделись.
Чума оставила и Фабриса, и Барбару одних. У Фабриса она забрала сына и жену; у Барбары – отца. Наступили тяжёлые времена.
Девушка и до этого была странной, а после – и подавно. Замкнутая, неряшливая; к тому же больная падучей23.
Как она испугалась однажды за свою судьбу, когда по пути в лавку почувствовала, что белеет небо над головой и земля начинает качаться под ногами. Ей нужно скорее лечь на землю, что она и делает – прямо посреди пыльной улочки. Сейчас люди увидят её конвульсии, испугаются и закидают девушку камнями.
Придя после припадка в себя, Барбара увидела вокруг толпу зевак. В глазах людей читались смешанные чувства – девушка не понимала, что ей может сулить такая обстановка. Но никто не выказывал к ней враждебности – уже хорошо.
«Высокая болезнь», – шептались в толпе. Как не вязались эти слова с жалким видом Барбары. Испуганно озираясь по сторонам, девушка привстала и утёрла слюни рукавом. Никто не подошёл к ней, не помог подняться – она чувствовала себя отделённой от остальных невидимой стеной.
По пути домой Барбара через молитву просила заступничества у святой Бибианы24, опасаясь, что невидимое укрытие пропадёт. Ведь за ней по пятам, как маленькие волчата, снедаемые любопытством, шли хулиганистые мальчишки. Что взбредёт им в головы? Слава Богу – обошлось…
Чего только ни придумывала про бедную девушку народная молва.
Так и жила, кормясь огородом и собирательством: лес рядом. Помогало девушке и цеховое братство, и соседние мастерские.
