Птица навылет - страница 22

На том и расстались: Аглая с воинственным кличем побежала вглубь катакомб, а пленник, в сопровождении конвоя, направился в противоположную сторону. Федорушка хотел привести диверсанта в командный отсек, чтобы передать Сифе. В присутствии неё старичок рассчитывал вздохнуть поспокойнее.

Рассчитывал, честно говоря, совершенно напрасно. Сифа тоже догадалась о гибели Ипата. Услышав его предсмертный крик по рации, она немедленно покинула свой пост и ушла на помощь остальным. Морально Сифа была крепче Федорушки, поэтому не расценивала кончину Ипата как заключительный аккорд. Во-первых, смерть предводителя пока нельзя было считать доказанной, а во-вторых, будь он и в самом деле мёртвым – что с того? Главное позади. Они имеют комплекс первоклассных сооружений, где всё продумано до мелочей. Дело закрутилось серьёзное, а в любом серьёзном деле существует риск прийти к финалу с потерями. Потерян руководитель – допустим. Это наилучший способ проверить устойчивость коллектива и всей идеи в целом. Если выдержат, если не развалятся – значит, чего-то стоят. А они вряд ли развалятся. Ипата есть кому заменить.

Сифа хитро улыбнулась. Аргументы в пользу оптимизма отличались известной толикой конструктивности. Но к ним прилагалось кое-что в довес. Он беспокоил Сифу куда сильнее, чем обнадёживали вышеприведённые доводы. Дело портила интуиция, которой Сифа по праву гордилась. Интуиция, как гарант распознаваемого будущего, светоч происходящего и уверенность в прошлом. С некоторых пор интуиция уводила стрелку предчувствий в сторону от оптимизма. В чём опасность, Сифа не понимала. Она просто чуяла её нутром, безотказным нутром своим. Малоприятные ощущения исходили от какой-то потери равновесия. Словно уплывала из-под ног почва. Словно твердь уже глубоко внизу, но что-то ещё держит Сифу, му́тит ей настроение, вселяет апатию, надвигает катастрофу. Ощущения имели характер наркотического дурмана – очень слабого, исключительно душевного. Однако на психику они действовали ощутимо, порождали чётко формулируемые ассоциации.

Сифа нервничала, сама тому удивлялась, начинала злиться, отчего нервы играли вдвойне. Возможно, на неё давило одиночество, некоторая оставленность. Одна в кромешном подземелье, средь мокрых стен. Редкие лампочки, выкрашенные в цвет гнили, раскачиваются на тонких мохнатых проводах. Ломаная тень, норовящая сначала наброситься сзади, а потом обгоняющая вполне безобидно. Гулкая тишина…

Иногда она останавливалась, прислушиваясь. В одну из таких остановок ей почудились тихие крадущиеся шаги где-то справа. Здесь был поворот. Сифа повернула, прошла метров тридцать и когда уже подумала, что ослышалась, разглядела впереди на земле тело. Оно было плохо освещено, да к тому же лежало, скорчившись, к ней спиной. Чуть помедлив, Сифа подошла к лежащему и слегка толкнула его ногой. Тот не пошевелился. Сифа нагнулась и разглядела колпак…

Она осторожно перевернула труп старика. Шею Федорушки залила кровь, губы кривила то ли улыбка, то ли последнее слово. Он был тёплым, но дышать перестал.

Интуиция оказалась стабильной. Чутьё – могучим. Дело – проигранным.

Сифа успокоилась. Нервность сразу исчезла, наступила прострация. Хотелось смеяться громко-громко, только вот страх мешал. Мешало одиночество. А ещё – кратковременная потеря ориентации.

Сифа встала и пошла. Без направления и цели. Оставляя за собой всю отыгранную жизнь. Прошлое, которое покрывалось уже мемуарной корой, выпячивая одни ничего не объясняющие детали и скрывая другие. Она готовилась вспоминать прошлое, оставляя эмоции в стороне. Подчиняясь судороге малодушия, готова была поведать о нём любому, кто подвернётся. Совершенно постороннему человеку. Абстрактному чинуше или пошлому лизоблюду. Однодневке, перекати-полем несущемуся поперёк течения её жизни. Хотела повествовать о том, как они ловили Рыбу. Как они начали её ловить и как закончили. И кто был с ней рядом – до и после. Она будет стараться вспоминать, рассказывать точно, не упуская подробностей. Она напряжётся и вставит умное слово. А умное слово потянет за собой следующее; слова станут виться, плести свой узор. Она попробует упорядочить узор словес и высказываний, в соответствии с тем, что происходило на самом деле. С тем, что она сама хотела изобразить. Возвысить. Хотела, пыталась. Потом, исчерпав тщетность мук, опустила руки. И успокоилась. Встала и пошла без направления и без цели…