Пути Миритов. Недобрые всходы - страница 19

Могучий Мартин сражался против полчища врагов, покрытый кровью с ног до головы. От шагов проходящих гобелен заколыхался, и показалось, что усталый воин шатается от слабости. Аминан задумался, легко ли носить имя столь славного героя, и втайне посочувствовал Хранителю Севера.

На другой шпалере молодой рыцарь – а может, еще только оруженосец – отдавал свой шлем монаху, пока другой протягивал ему рясу и сандалии. Аминан забыл, как звали юношу, но помнил его трагическую историю. Бедняга охранял своего сюзерена, но по роковой случайности принял его за разбойника и заколол. Светский суд оправдал преступника, но молодой убийца сам себя приговорил к постригу.

На третьей шпалере Аминан узнал Слепого Керима, вытканного в момент прозрения. На Юге о нем до сих пор пели хвалебные песни, рассказывали истории и даже сказки о том, как он, лишенный зрения, побеждал многих и многих врагов. Церковники переписали повесть о нем на свой лад: слепой Керим верил в духов и демонов, убивая в сражениях тех, кто поклонялся Всевышнему, но уверовал, прозрел и раскаялся в своих прегрешениях, а впоследствии был причислен к лику святых как праведный воитель.

Мужчин на шпалерах было множество, а женщина всего одна, и потому она приковывала к себе внимание. Прекрасная Эльда стояла на башне, ожидая возвращения своего возлюбленного, но на ее лице было написано такое мучительное отчаяние, что, даже не зная старую песню и написанный на ее основе роман, нетрудно было понять – она не сойдет вниз, а бросится. Мастеру необычайно удались глаза девушки: она в жадном ужасе смотрела перед собой, и Амина невольно скосил глаза на противоположную стену.

Рыцарь, которого она любила, летел в пропасть, на краю лежала отрубленная рука в необычайно точно вышитой латной перчатке, а над ней возвышался, подняв топор с алым лезвием, его брат. Аминан помнил, что в день свадьбы Эльды и убийцы ворон принес руку убитого, и преступник был до того потрясен, что тотчас раскаялся и во всем признался. Как звали обоих, Аминан тоже забыл: погубит его плохая память на имена.

Он не успел улыбнуться: Хранители уже дошли до дверей Золотого зала.

– Вас ждут, – кратко и веско произнес охранник положенную фразу.

И двери распахнулись.

Сначала неторопливой поступью вошел Мартин Дальгор – первенство всегда принадлежало Северу. За ним последовал Аминан, стараясь не отставать и дивясь мысленно поведению юноши. Он не горячился, как порученец герцога Эртвестского, не смущался, как юный Ли Найто, он вел себя, как и его погибший отец, оставаясь спокойным и хладнокровным, ничем не выдавая своих чувств. Чего это ему стоило, оставалось лишь догадываться.

Шагая по тому же коридору, Анвар уже не смотрел на картины, стараясь сосредоточиться не на том, что повсюду могут находиться наемники и заговорщики, а нехорошие и тревожные мысли лезли в голову каждые пять минут, а на том, что позади семенит Ли, тяжело дыша и пытаясь успеть за мужчинами. Еще один ребенок, которому придется повзрослеть раньше срока…

Последним шел Фрэнсис Эртон, даже не пытаясь приноровиться к быстрой и бодрой ходьбе предыдущих герцогов, но это легко оправдывалось его старостью. Впрочем, нужно выбросить из головы ненужные сейчас мысли о грядущем увядании, которые воровато попытались проскользнуть в сознание Аминана. Он коротко вздохнул, расправил плечи и, вслед за герцогом Дальгором сделал несколько решительных шагов вперед, чтобы пройти в Малую дверь тронного зала. Роскошное убранство, обилие золота и серебра в качестве украшений, разномастные одежды собравшихся придворных – все это слепило отвыкшие от яркости глаза. Не дрогнул только Мартин, а Ли испуганно заморгал – это Анвар увидел, когда мальчик тихо вышел из-за его спины. Фрэнсис же молча опустил глаза в пол.