– То-то и оно, что говорят, – Грета чуть было не присела к лейтенанту за стол, но тут же спохватилась и чуть склонила голову. – Кто говорит, короля обокрали вельможи, кто говорит, вельмож слуги обокрали, кто еще что говорит. Разве же тут дознаешься до правды?
– Не дознаешься, – кивнул Шон. – Солдаты тоже болтают, не хуже торговок. Офицеры – и те говорят.
– Скучно потому что, надо ж чем-то заняться. А что говорят? – спросила Грета.
Шон Тейт ненадолго задумался, припоминая. Болтали и впрямь разное: его солдаты одно, солдаты сводного братца – другое. Так или иначе, а, правда здесь одна, и, к счастью, утверждающих то, что ограбили короля, большинство. И это его люди. Будучи человеком, привыкшим проверять сплетни, а не верить на слово первому встречному, Шон был уверен в своей правоте сейчас.
– Говорят, что украли королевскую вещь. Кто-то настолько осмелился… Странно то, что не всякий ведь вхож во дворец, а высшая знать не пошла бы на такое.
– Ой, не знаю, – развела руками собеседница, – всякое может быть. Мало ли какие замыслы у знати.
– Я тоже не знаю, какие у знати замыслы, – заметил Тейт, откладывая нож, который тихо звякнул о блюдо. – И не очень уверен, что хочу знать. Конечно, это могло бы дать ключ к разгадке преступления, но… его ведь расследую не я.
– Боитесь, неано? – спросила трактирщица с откровенной насмешкой.
– Боюсь, – кивнул Тейт и отпил пива.
– Смелый же вы человек, – продолжила женщина.
– Шутите? – нахмурился Тейт.
– Да нет, без шуток говорю. Сколько я ребят знала вроде вас: как в битву идти – бледные, а как начнется самая заваруха, так откуда что берется. И всегда они перед боем говорят, что боятся.
Шон Тейт с удивлением уставился на хозяйку. Она говорила о боях с таким знанием дела, словно была на войне. А по виду – трактирщица как трактирщица: крепкая, круглолицая, румяная, из-под белого чепца полуседая прядь виднеется.
Хотя кто знает, кто что под одеждой носит? У Шона свои тайны, у хозяйки Греты свои.
Он был очень далек от высшего дворянства, хоть и несколько лет назад проживал в родовом поместье Холтов, сам при этом Холтом не являясь. Родился Шон Тейт через три месяца после свадьбы его матери с графом Льюисом, поэтому не имел никакого права на наследование. Разве есть права у бастарда, рожденного безродной северянкой от неизвестного лица? Придерживаясь этого мнения, неано Льюис подчеркивал то, что Генри, сводный братец Шона, его законный сын и наследник. Достигнув возраста неполных семнадцати лет, он вынужден был покинуть дом.
О, Шон вспоминал те дни со смешанным чувством боли и горького сарказма! Подлый Генри снова спровоцировал драку, а когда Шону удалось удержать себя в руках и не ответить на это, поговорил о чем-то со своим отцом. Потом матушка молча глотала слезы и кивала в ответ на слова, что ее сыну не мешает получить образование, и вот, он, без родового имени и титула, отправился в университет на границе Эртвеста, Но и там ему не суждено было провести много времени: еще перед экзаменом юноша подрался с кем-то более знатным, чьи происхождение и связи едва ли уступали связям Генри. В результате пришлось тратить выданные отчимом деньги на офицерский патент, и об этом юноша не пожалел ни разу.
Шон не горел желанием расспрашивать свою хозяйку о ее прошлом: ведь и она могла пожелать узнать о своем постояльце побольше, и была бы в своем праве. Однако с этого вечера он больше не прятался в своей комнате и зачастил вниз, хотя и выбирал время, когда прочие постояльцы расходились: об этом его регулярно оповещал Жак.
