– Итак, вы знаете, зачем мы все здесь собрались. Кватрион близится к концу. Нам пора приступить к свершению нашего замысла.
– Твоего замысла, Ирвин, – сухо сказала жена.
– Я просил тебя… – начал граф.
– А я не смеюсь над тобой и не осуждаю, я просто говорю, что все это исключительно твоя затея, а не моя и не чья-либо еще.
Затея действительно принадлежала Ирвину, но сомневаться он не хотел и не любил. Любую идею можно назвать безумной, если бояться последствий и дрожать, постоянно озираясь по сторонам, но за свою долгую жизнь граф сумел претворить в жизнь немало рискованных замыслов, причем ни один еще не сработал в обратную сторону. Он отвернулся от жены, расправил плечи и посмотрел на внука с гордостью. Вот – достойный потомок семьи Силиван! Сыновей у Ирвина было двое, больше детей граф не смог позволить себе по причине ограниченности семейных средств, ведь еще отец Ирвина был беден, как церковная мышь… Конечно, сухие хлебные корки графы не грызли, но и на роскошь им явно недоставало. Разве что на портреты в галерее…
Два сына, один из которых не вышел лицом, а второй характером. И у последнего появился свой сын, из-за спеси Джан, не пожелавшей рожать больше детей нелюбимому супругу, всего один, но Ирвин верил в него, как ни в кого другого. Сегодня нужно сказать внуку о том, что от него ждет семья.
– Гай, – заговорил Ирвин, и мальчик поднялся с места, – до конца кватриона ты должен жениться. На девице, в чьих жилах течет кровь севера, – добавил он.
– Жениться? – внук как будто был обескуражен. – Но ведь…
– В ближайшее время я познакомлю тебя поближе с несколькими северянками, а ты к ним присмотришься и выберешь ту, что сочтешь наиболее приятной. Мы, разумеется, постараемся, чтобы любая из них была для тебя подходящей партией.
– Подходящая… приятная… – глухо повторила Джан. – Неужели в этом семействе никто никогда не сможет жениться или выйти замуж по любви?
– Дорогая невестка, когда потребуется, к тебе обратятся, – с нажимом заметил Ирвин.
Джан переплела пальцы и опустила голову: не покорно, а скорее упрямо.
– И выбор ты должен сделать как можно скорее, – продолжал Ирвин. – Время не терпит. Ты хочешь о чем-то спросить?
Гай, получивший позволение, вскинулся на дедушку и выпалил:
– Почему время не терпит? Какая разница, когда я женюсь? Я ведь не умираю, правда, же?
– Ты очень глупо шутишь и задаешь слишком много вопросов, но если так хочешь, я отвечу кое на что. Тебе нужно жениться как можно раньше, чтобы твой сын, соединивший в себе четыре крови, родился до конца кватриона.
– Но… для чего? – упрямо спросил Дин.
Ирвин усмехнулся, призадумался, но наконец, горделиво ответил:
– Чтобы править!
То, что править будет Гай только до взросления его сына, разумеется, пока нужно умолчать, но если у внука чересчур пытливый ум, то он скоро догадается об этом сам. Тем лучше. К счастью, Гай не унаследовал материнскую спесь и бабкину язвительность, Ирвину даже хотелось верить, что он пошел в него характером, но лгать себе граф Силиван не любил.
Идея о правителе четырех кровей возникла у него еще в молодости, когда по настоянию отца Ирвин женился на малознатной девице из Донгмина – потому-то и настоял, чтобы старший сын Деметрий женился на южанке.
Обе женщины, словно сговорившись, хотя, судя по всему, терпеть друг друга не могли, посмотрели на Ирвина с одинаково-колючим осуждением, но каждая промолчала. Гай же смутился и поник, размышляя. Вряд ли его привели в восторг слова о правлении, и неудивительно, ведь быть королем – труднее, чем графом.
