Завтрак! Кине поискала рюкзак. В нем должны были оставаться давнишние бутерброды. Он где-то здесь, под ворохом одежды. Кине стала лихорадочно раскидывать вещи. Вот! Ха-ха-ха! Могут сколько угодно брать ее измором – из этого раунда она выйдет победительницей. Хотя пицца была бы лучше…
Схватив коробку с лежалым завтраком, Кине полезла обратно в пузырь. Но с завтраком пролезать сквозь желеобразное стекло оказалось труднее. Странно. Почему бы это?
Кине снова вышла из пузыря и огляделась вокруг: ей могут понадобиться и другие вещи. Одеяло уже в пузыре. Книги. Как насчет одежды? Кине почувствовала тревогу. Мысль об одежде заставляла ее заглянуть в более отдаленное будущее, чем она собиралась. Одежда предполагает стирку, душ и массу других вещей, которые недоступны… Наплевать! У нее есть джинсы, носки, вязаный свитер с черепом на животе – что еще нужно?
Кине протопала обратно в пузырь, уселась в объятия куклы и достала бутерброды. Два больших бутерброда. Один с паштетом под кружками огурца. Бээ… Другой с шоколадной пастой. Вот это в десятку! Она откусила бутерброд с пастой, воображая, будто это пицца.
Но не успела она проглотить кусок, как на лестнице послышались шаги. Поднимался папа, он был тяжелее мамы, поэтому под ним лестница скрипела громче. Кине сунула контейнер с бутербродами под согнутую руку куклы и легла с книгой, будто только и делала, что читала. Папа вошел. Он был в очках, видимо, искал сведения про таинственные стеклянные шары, способные расти. А может, просто читал про свои землетрясения.
Кине притворилась, будто не видит его, но краем глаза заметила, что и папа старался выглядеть как ни в чем не бывало.
– Проголодалась? – спросил он с притворным безразличием.
Кине пожала плечами и продолжила читать.
– У нас там пицца.
Папа попытался поймать ее взгляд.
Кине снова пожала плечами:
– Whatever[1].
– Как хочешь… – сказал папа и направился к двери. Но остановился и обернулся: – Тоненькая. Нежная…
Черт! Кине стиснула зубы и опять пожала плечами.
Папа ушел. А Кине одолевали противоречивые чувства. Она злилась на родителей, желающих ее обдурить. Но радовалась, что продержалась на этом этапе игры. В то же время ей было больно… пицца же! Зато они со своей хрустящей пиццей слабаки по сравнению с ней. Она никогда не выйдет из пузыря. Она выработает план, она…
План пришлось отложить из-за грубого вторжения в комнату. Вторглась мама. Она кипела от бешенства. Зловеще скаля зубы, мама набросилась на пузырь, сжимая в руке камень из папиной коллекции.
Кине забилась под согнутую руку куклы. Мама обеими руками подняла камень и обрушила его на пузырь. Кине вскрикнула, закрыла глаза и заткнула уши в ожидании звона разбитого стекла. Пузырю конец. Всему конец.
Но звона не последовало. Кине приоткрыла глаз и увидела застывшую в замешательстве маму. На стекле не осталась даже крошечной царапины. Пузырь был целехонький. Он как будто дразнил маму.
Мама снова принялась колотить по стеклу. Ритмичные удары перемежались с ее выкриками:
– Кине!
Бум!
– Виллему!
Бум!
– Боттен!
Бум!
– Игра, – бум – окончена!
Бум!
Кине понимала, что дело зашло слишком далеко. Волшебное мгновение, когда еще можно было все отыграть назад, упущено. Мама продолжала колошматить по стеклу, только теперь она выглядела не только разъяренной, но и испуганной. Кине теснее прижалась к кукле. В комнату вбежал папа.
– Сунне, милая… Это же аквамарин… – воскликнул он, хватая маму за запястье. Мама со стоном разжала руку и выпустила камень. Потом она развернулась на пятках и вылетела из комнаты. Папа бережно, как надтреснутое яйцо, подобрал с пола аквамарин.
