— Конечно, правда. — Хищные переливы его тона словно подсказывает сбавить градус восторга, но я игнорирую тревожный сигнал, с головой погружаясь в блеск ледяных глаз. — Выходи вечерком. Я живу один. У меня нам предки не помешают.
— Помешают чем?..
Прокручиваю в уме последние слова ещё раз. Итог тот же — либо я его неправильно понимаю, либо у него не все дома! И речь сейчас совсем не о «предках».
— Ну что ты как маленькая? — Играет он бровями. Встаёт впритык, нависая надо мной с наглостью бессмертного. — Все знают, для чего одинокие девушки приглашают парней к себе домой.
— Так, дорогой. Стоп. — Выставляю вперёд руку, чтобы прояснить пару немаловажных моментов. — Кажется, мы друг друга неправильно поняли.
Переспать с малознакомым парнем, не вписывается в парадигму моих ценностей. Между нами ещё не случилось ничего романтичного, о чём потом можно с придыханием рассказывать правнукам, а он уже предлагает… Такое!
Но мироздание продолжает испытывать меня на прочность, разя наповал очередным аргументом:
— Разве не поняли? Пардон, мой косяк. Сейчас исправим.
Скотина с красивым именем Валентин склоняется ниже и… пытается забраться мне под юбку!
Это что… Это он меня так добивается?..
Я чуть пламенем не вспыхиваю от возмущения. Это унизительно и стрёмно настолько, что меня начинает мутить. В гробу я видала такие ухаживания!
— Валентин… Ты чего? — даю ему последний шанс одуматься. Соврать, что руку от нервов заклинило, или там дёрнулся неудачно, не знаю! Сказать хоть что-нибудь, что позволит перевести всё в шутку и с чистой совестью не выставить его вон.
— Того самого, — не понимает он моих намёков. — Ты же меня не просто поболтать пригласила?
Мои воздушные замки шатаются, роняя кирпичи. Красная от стыда и обиды, хватаю ртом отравленный его циничностью воздух.
— Вообще-то, да…
Он подвисает на мгновение и заходится унизительным смехом.
— Люблю, когда у девушки есть чувство юмора, — заключает Вэл, вжимая меня собой в подоконник. Он шепчет тихо, но каждое слово врезается в мозг как бор дантиста. — Давай на пробу разочек бахнемся в дёсны, пока сюда не примчал твой старик.
Это мой папа — старик? Да ему сорока ещё нет!
Да он тебя, пса озабоченного, в бараний рог…
Мысль обрывается на пиковом моменте. Я чуть по подоконнику не сползаю, когда вижу, как Валентин вызывающе постукивает по зубам продетой в язык штангой. Словно гремучая змея — дзинь, дзинь своей погремушкой!
Такую приметную побрякушку даже в темноте не пропустишь.
— А давай! — перекашиваю губы в пластмассовой улыбке, нашаривая за спиной горшок с кактусом. — Бахнуть — это запросто. Почему нет?
И вот вообще не целюсь. Совсем. Гнев целиком берёт управление мной на себя.
От силы огласившего дом вопля закладывает уши и, кажется, немного сдувает назад мои волосы.
Это я ещё удачно зажмурилась, — отмечаю, морща заплёванное лицо.
Нет, Валентина сложно упрекнуть в изнеженности. Мой суккулент оброс такими длинными колючками, что даже смотреть на них, и то больно!
— Ёсик! — радостно верещит Дарья где-то в дверях.
Я осторожно открываю правый глаз — аккурат напротив торчащих из щеки моего кавалера иголок. Пока открываю второй, Валентин уже проскакивает через дверь.
— А как же чай?! — Отец всплескивает руками, очень натурально «забыв» о зажатой в пальцах кружке с кипятком.
В сотрясающий стены ор примешивается запах обваренных носков. Да там от силы попало пару капель, но мат стоит, будто мы ему ногу отстрелили как минимум.
