— Совсем ку-ку? — Резко перевожу на неё взгляд. — Ну и шуточки! Кот мне как брат.
— О, так у вас игра в одни ворота? — шёпотом выдаёт девчонка, под строгое шиканье классной руководительницы. Впрочем, Синичкину это и раньше не останавливало. — Студент уже, а всё равно сюда к тебе таскается…
— При чём здесь я? Он просто привязан к… нашему лицею! — парирую не очень уверенным тоном.
— Да, конечно. Попробуй повтори это в период сессии, когда единственной твоей привязанностью станет подушка.
Синичкина затыкается, но её молчание длится недолго. Она вновь понижает голос до шёпота.
— Хотя ты, наверное, права, раз в такой день у него нашлись дела поважнее.
Её в этот момент вызывают на сцену.
Слова напутствия и аплодисменты зала доходят до меня как-то скомкано. Сердце стучит тяжело и часто, пока я хмурюсь, чувствуя себя больной, словно мне Синичкина горячих углей за шиворот насыпала.
В любом уголке школы меня всегда не покидало ненавязчивое внимание друга. Это стало чем-то настолько обыденным, что мне в голову не приходило копнуть поглубже. А ведь я только и думаю о нём. Каждую минуту. Просыпаюсь с мыслями о Косте, засыпаю с ними же…
К хорошему привыкаешь быстро, особенно когда такой парень — высокий, авторитетный, любимец учителей и девушек — опекает тебя как сестру. Не то, чтобы я была робкого десятка или нуждалась в защитнике. Но льстило, да.
А с недавних пор я вдруг серьёзно задумалась о поцелуях с ним. Он даже мог бы стать моим первым мужчиной. Единственным. Потому что я хочу только так — одну любовь на всю жизнь.
От этой мысли становится горячо и головокружительно нервно, потому что Костя будто бы с каждым днём отдаляется. Мне начинает не хватать его внимания.
Так и варюсь в растерянности остаток дня. Всё ныряю в воображаемые отношения с Костей и те уносят меня далеко за буйки. Как будто так изначально задумано. Идеально.
Неофициальная и самая долгожданная часть мероприятия должна состояться в модном кафе. Дома переодеваюсь в платье. В последний момент отменяю запись на укладку и макияж в салоне Костиной матери. Лина прямолинейная и проницательная, а у меня недавно вспыхнувший к Соколовскому недружеский интерес, кажется, на лице заглавными буквами написан. Это касается только нас с ним. Больше никого. Кот должен первым узнать обо всём.
Но дома его нет. И мне среди бывших одноклассников невыносимо скучно.
Долгожданное веселье в кафе, которое должно было стать памятным, неумолимо проходит мимо. Ближе к полуночи у парадной двери возникает аномальная активность.
Кто мог присоединиться к вечеринке так поздно? Все три одиннадцатых класса в сборе. А случайных посетителей сегодня размещают на первом этаже.
Любопытство и какая-то упрямая надежда толкают меня вперёд. Невольно приглаживаю вечернее платье, бросая быстрый взгляд в зеркало. Румянец на щеках горит как у матрёшки, про взгляд дурной вообще лучше молчать. Но это так… секундная ремарка, мелочь.
Ведь сквозь оживлённую группу выпускников мне навстречу идёт… Соколовский!
— Поздравляю, ты больше не школьница, — улыбается, делая ещё один шаг ко мне. Подходит так близко, что дыханием касается моего лба.
— Больше нет… — млею, блею, робею и впервые в жизни не знаю, что добавить.
Возможно, скрытый подтекст в этих словах мне чудится. Возможно, друг вообще не вкладывал в них особого смысла. Но я-то уже услышала, то, что сама додумала, распробовала лёгкую хрипотцу его голоса, поплыла волнами рычащего эха…
