Когда он приходил домой, Даша спокойно откладывала свои занятия, и супруги, переодевшись, отправлялись ужинать в какой-нибудь из ресторанчиков на Малом проспекте Васильевского острова. Гуляли по городским улицам и паркам. Часто – отправлялись в любимый Дашей Юсуповский сад.
Они вдвоём интересовались искусствами доцифровой эпохи: Даша пристрастилась к карандашным наброскам любимых кошек, а Егор – рисовать своим стилусом орнаменты. Квартира была увешена их творчеством. Создание чего-то несовершенного, но своими собственными руками, доставляло им больше удовлетворения, чем простое продуцирование информационного продукта с помощью ведущего руку искина. Процесс, а не результат, занимал их гораздо больше. Конечно, они были далеко не оригинальны в своём самовыражении, но таких пар было немного даже в этом самом странном городе этой большой страны.
Интересно, как бы Полина отнеслась к его каллиграфическим потугам? С некоторым недоумением Егор понял, что мысль о друге посетила его чуть ли не впервые за последнюю неделю.
Если Даша принимала его таким, какой он есть, Полина понимала и разделяла его фанатическое увлечение прошлым. Она зарисовывала от руки архитектурные памятники древних и бесконечно романтизировала образы великих людей прошлого, по её мнению, куда более духовного и более глубокого, где было место для настоящих драм и искренних чувств. То, что современное человечество, успешно освоившее механизмы контроля собственного психического состояния, кажется, утратило безвозвратно. Когда они вместе выходили прогуляться раз-два в месяц, то неизбежно ловили любопытные взгляды и замечали перешёптывания окружающих по поводу их нарядов. Нередко друзей принимали за богатеев-отмороженных, или исторических реконструкторов, или сектантов-фанатиков, что порождало неловкие ситуации, которые сейчас вспоминаются, как милые забавы из чьей-то чужой жизни.
Главный архивариус срочно просит пройти в третью секцию. Прибыл городовой инспектор Жандармерии, касательно вашего личного дела.
Егор окидывает взглядом итог своего занятия. Учиться ему ещё, конечно, и учиться. Вздохнув, он торопливо сворачивает холст и, бросив последний взгляд на Исаакий, подгоняемый в спину холодным ветром, спешит к зданию архива.
Игорь Солоев проснулся рано. Хотя из запланированных на сегодня дел основным была встреча с архивариусом, и он вполне мог выспаться вдоволь, возраст брал своё. Раскрыв глаза, он какое-то время пытался сфокусировать взгляд на потолке, выхватывая пляшущие в гипнотическом танце ветки и вершины деревьев на фоне нежно розовеющего неба – изображение леса стабилизировало психику городового и было установлено по предписанию врача – пока ему не начало казаться, что с одной из веток на него кто-то смотрит. Он быстро нашарил очки, чтобы убедиться, что это просто гиперреалистичный экзотический зверёк, рождённый непонятной прихотью домашнего искина.
Жена спала на его плече, обернув себя вокруг его левой руки, и несколько минут он просто наблюдал за её умиротворённым лицом. Тёмные волосы, острый носик, брови вразлёт и маленькая родинка на подбородке. Так всегда, во сне не чувствуется, что рука затекает, но проснувшийся организм требует движения, и скоро Игорю уже стало невмоготу. Когда он попытался аккуратно высвободить свою руку из её объятий, Ксюша недовольно заворчала сквозь сон. Покрывая её лицо извинительными поцелуями, он тихонько выскользнул из постели и, аккуратно прикрыв за собой дверь в полутёмную спальню, отправился на травяной коврик в лоджию – выполнять утреннюю повинность.
