Стены начали дышать. Не в переносном смысле – они пульсировали едва заметно, как грудная клетка живого существа. Ткань на них вздувалась, как от ветра, но ветер не ощущался. Воздух в коридоре был густой и неподвижный, словно заполнен невидимыми частицами воспоминаний.
Арина стояла, прижавшись спиной к прохладной стене, чувствуя, как за тканью что-то шевелится. Там, где ещё недавно были имена, теперь проступали силуэты – как будто кто-то внутри пытается пройти сквозь границу ткани. Один силуэт задержался. Женский. Плечи опущены, волосы – длинные и спутанные. Она не двигалась, но Арина чувствовала её взгляд.
От резкого щелчка где-то впереди лампа начала мигать. Свет дробился на кадры, как плёнка в старом проекторе. Каждое мигание – новое лицо. Девочка, женщина, она сама. Разные версии себя, мелькающие и исчезающие до того, как можно разглядеть выражение глаз.
Арина пошла дальше. Коридор, казалось, не имел конца. Он расширялся и сужался, петлял, хотя выглядел прямым. Она заметила, что потолок становился ниже. Где-то наверху заскреблись ногти. Или когти. Шорох сопровождал её.
На полу появилось зеркало. Прямо под ногами. Арина остановилась и посмотрела вниз. В отражении – не она. Комната. Кресло. И в кресле – женщина в халате. Она вязала. Не поднимая головы, проговорила:
– Ты не первая. Но ты можешь стать последней.
Арина опустилась на корточки, чтобы рассмотреть зеркало ближе. Женщина в нём резко подняла голову. Глаза были пустыми. Не белыми – чёрными, как чернила. Она резко метнулась вперёд, и Арина инстинктивно отдёрнула руку.
Зеркало помутнело. И исчезло. Под ним – пыль. Только пыль.
Снова звонок. Тот же телефон. Но на этот раз голос в трубке был мужским.
– Она идёт за тобой, – сказал он. – Не оглядывайся. Не думай о ней. Она становится сильнее, когда ты вспоминаешь.
– Кто ты?!
– Я… ошибся дверью.
Гудки. И за ними – детский смех. Близко. Уже в комнате.
Арина стояла неподвижно, прислушиваясь к смеху, который не мог принадлежать ни одному живому ребёнку. Он был многослойным – как будто его смеялись сразу несколько девочек с разными голосами. Он отражался от стен и возвращался эхом, становясь громче, будто комната наполнялась детским хором, но каждая нота была фальшивой.
Она двинулась дальше. На стене слева висели портреты. Их не было прежде. Лица женщин – все в старинных платьях, строгие, пронзительные глаза. Под каждым – имя. Ни одно не повторялось. Под последним – пустая табличка. Пустота, ожидающая подписи. Она почувствовала, как холод прошёл по спине.
В зеркале напротив мелькнуло движение. Арина резко повернулась – коридор был пуст. Но ощущение, что она не одна, не исчезало. Наоборот, с каждой секундой становилось всё сильнее, как если бы пространство сужалось, подталкивая её вперёд.
Она вышла в небольшую комнату – не то библиотеку, не то архив. Полки под потолок, все в пыли. Но на одной из них – тетрадь. Чистая. Лежала поверх всего, будто её только что положили. Арина открыла первую страницу:
«Семь отражений, семь дверей. Все прошли, ты – осталась.»
Рядом – наброски. Лицо девочки. Схемы комнат. Линии, идущие вглубь дома. И имя. Её имя. Написанное иначе: "Арина-С." Слитно, как печать. Она пролистала дальше – страницы были пустыми. Но когда она закрыла тетрадь, на обложке проступили слова, как от тепла её ладони:
