Вскоре на плечи министра навалились и другие дела государства: он ведал королевским строительством, изящными искусствами и фабриками. Работая до пятнадцати часов ежедневно, Кольбер не обращал внимания на мнение света и ходил к королю пешком. Обладая широким кругозором, он ставил высокие цели, но в то же время был упрям и суров до жестокости – в общем, Жан-Батист представлял собой яркого представителя своего времени.
– Я ждал вас только на следующей неделе, - признался Кольбер.
- С удовольствием бы остался ещё на месяц, но Жером срочно вызвал меня, - Анри вздохнул. – Не хочет брать на себя ответственность.
- Понимаю. Но тем не менее очень рад вас видеть.
- Я к вам не только с визитом вежливости, но и по делу, - не стал скрывать де Круа.
- Сразу по делу? – старик с интересом приподнял бровь.
- Вот тут жалобы на вас, - граф положил перед патроном бумаги.
- Ах, это! – улыбнувшись, Кольбер отмахнулся. – Я уже привык, что во всех смертных грехах виноват министр финансов. Я многим мешаю. Особенно маркизу Лувуа, поскольку являюсь его главным противником. Эти вояки затянули страну в финансовый кризис, и, когда я перешёл к политике оздоровления, но тут же получил отпор! – затронув тему политики, старик разволновался. - Я пытаюсь заставить грабящих государство откупщиков вернуть неправедно присвоенное, но не тут то было! Я ненавижу рантье не меньше, чем монахов, считаю и тех, и других бездельниками! Я изыскиваю способ снизить курс ренты, стараясь уменьшить государственный долг, а этот Лувуа делает всё, чтобы мне помешать. Король же, похоже, недооценивает размеры беды. Любая война разорительна для страны! Он знает, что денег не хватает, но не понимает, что война не может «кормить» войну, и спокойно взирает на крушение моей доктрины, которая ставила своей задачей сделать его «самым богатым монархом в мире», - он всё больше распалялся, зная, что Анри никому не передаст его слова и не переврёт их. - Франция наконец-то подписала долгожданный мир, а мои действия вызывают недовольство силового министра и других высших чинов, которые хорошо погрели руки на этой бойне, - Колбер сердито надул щёки.
Зная, что тот во многом прав, Анри не перебивал старика. Когда, наконец, заключили договор с голландцами, и мир лежал у ног Людовика, гордость монарха не знала границ: «Только моя воля позволила заключить этот мир, коего так желали те, от кого он не зависел», - произнёс он исполненную тщеславия фразу.
Французский народ разделял энтузиазм своего монарха, присвоив ему титул Людовика Великого. Несмотря на огромные налоги и постоянный контроль, которыми по воле короля обложили подданных, невозможно было встретить человека, будь то дворянин или простолюдин, который бы не превозносил Людовика до небес и не выражал бы готовность отдать все свои силы и достояние на служение монарху. А все проклятия, связанные с нуждой, вызванной войной, легли на голову министра финансов.
- Так что ваши бумажки – это просто мусор, - закончил тираду старик.
- Но, месье. Сегодня мне в руки попало письмо, в котором говорится, как на «чёрных мессах» была не раз замечена Атенаис де Монтеспан, - проговорил Анри. - Похоже, дело о ядах может приобрести ещё более политический характер.
Услышав имя, Кольбер озабочено взглянул на графа. Фаворитка короля Атенаис входила в его партию и всячески им поддерживалась. Кроме того, она не любила Лувуа, являясь, по сути, главным врагом силового министра. Правда, за многие годы, проведённые с Атенаис, Людовик несколько к ней охладел, и последнее время она вышла из того фавора, каким пользовалась ранее. Теперь её всё чаще оттесняла другая официальная любовница монарха - маркиза де Мэнтенон. Но король не раз позволял себе заводить новых любовниц, не порывая со старыми, и практически имел гарем из нескольких женщин одновременно.
