– Твоя мать не была безумной, Рейна. Она просто знала, как смотреть.
Рейна хочет спросить: «Вы её знали?»
Но вместо этого только смотрит ей вслед, пока та исчезает за автоматической дверью.
Тишина возвращается. Панель гаснет. Запись завершена.
И всё же в комнате остаётся след – не физический, но ощутимый. Как запах дыма после костра. Как имя, которое забыли, но оно всё ещё звучит внутри.
Она встаёт не сразу. Сидит. Молчит.
В комнате тихо. Но не так, как раньше. Не мёртвая тишина – живая. Слышимая.
Как будто стены перестали быть просто поверхностями.
Как будто воздух сам слушает.
Рейна встаёт. Подходит к стеклянной стене. Трещина там. Больше, чем вчера.
В ту ночь Рейна не может заснуть. Она слышит, как тишина внутри купола становится слишком живой. Как будто что-то слушает её дыхание.
Слово «тени» повторяется в голове.
Тени. Тени. Тени.
Она говорит себе, что это просто разговор. Просто старая женщина с фантазиями.
Но тело знает: что-то изменилось.
Император
Кейл приходит с утра. Как всегда, вовремя. Как всегда – в идеально застёгнутом комбинезоне. Его волосы приглажены, глаза спокойны, лицо – чистая маска уверенности. Он входит в Центр, словно в церковь.
– Доброе утро, Рейна. – Голос его звучит как текст из руководства. Тёплый, но ровный.
– Утро. – Она не добавляет "доброе".
Они работают рядом – терминалы через стеклянную перегородку. Так велит протокол: Считыватели не должны видеть эмоции друг друга. Это мешает интерпретации. Но Кейл всё равно смотрит. Иногда дольше, чем положено.
– Ты видела вчерашний апдейт по модели "Эос-24"?
Рейна качает головой.
– Вероятностная точность Прогнозов достигла 99,82%. – Он говорит это с гордостью, будто лично её увеличил. – Мы почти убрали сбои. Почти достигли полной предопределённости.
Он говорит это с такой верой, как будто произносит молитву.
Рейна не отвечает сразу. Глаза её скользят по панели. Она видит новые Прогнозы – ища в них трещины. Внутренне она уже начала сомневаться, но пока – не вслух.
– А что, если ошибка не в модели? – произносит она, будто мимоходом.
Кейл замолкает.
– Что?
– Ну… – она с трудом подбирает слова. – А если не система ошибается, а мы что-то не понимаем? Если не всё поддаётся расчёту?
Кейл выпрямляется. Его голос – на полтона выше:
– Рейна. Мы обучались на одних курсах. Мы оба знаем, что Оракул – не просто ИИ. Это наш путь. Он исключает хаос. Он хранит порядок.
Она хочет сказать: «Но я видела тени». Но вместо этого:
– Сона. Помнишь такую? Архивистка. Вчера была у меня. Умерла сегодня ночью. На два дня раньше Прогноза.
Кейл напрягается. Его пальцы стискивают край терминала.
– Бывает. Ошибки. Медицинский сбой, скрытая патология. Оракул пересчитает.
– Тебя не беспокоит, что такие сбои участились?
Он не отвечает. В его глазах мелькает нечто новое. Не сомнение – страх.
– Это всё из-за разговоров. Про Тени. Про Таро. Ты слышала такое?
Слово «Тени» произнесено как проклятие. Или как имя того, кого нельзя звать.
Рейна замирает.
– Нет, – врёт она.
Кейл приближается. Его лицо напротив её стеклянного барьера.
– Не играй с этим, Рейна. Я серьёзно. Система отслеживает эмоциональные колебания. Даже в мыслях. Если ты начнёшь сомневаться – она заметит.
Он хочет помочь. Или думает, что помогает. Она не уверена. Она видит, как у него дрожит веко. Он боится не сбоя. Он боится свободы.
– Я в порядке, – говорит она тихо.
Кейл уходит. Слишком быстро. Не прощаясь.
