Итак, из предыдущих записок известно, что я женат, имею сына, не раз уходил от жены и снова возвращался к ней не только из-за сына, но также из побуждений, что она всё же моя жена и что я питаю к ней какие-то чувства, признавая отчасти и свою вину, что из-за меня вспыхивали частые ссоры. Необходимо пояснить, что я хочу этим сказать?
Живя с женой, по определённым мотивам у меня часто возникала к ней острая неприязнь. Я настолько её не понимал, что нас приводило невольно к неизбежным ссорам. И, как кому-то могло казаться, к моим немотивированным резкостям в натянутых с ней отношениях. Она не раз говорила, что меня понимала, а коли ссоры вспыхивали, значит, обманывала себя и меня.
И этому были свои причины, которые я укажу. Во-первых, она меня не понимала, а если понимала, то не хотела признавать мои убеждения. Мои убеждения всем её родным даже слишком известны, и, во-вторых, в результате моих глубоких познаний деловой жизни, для них я стал заклятым врагом.
Я был виноват перед ними даже за то, что страстно любил литературу и увлечённо сочинял рассказы, повести, не говоря о сожжённом романе. В-третьих, я часто и всегда протестовал против наживы нетрудовым способом, не стремился жить для её домашнего хозяйства, и копить, как говорила моя тёща, «копеечку».
А если быть точным, то она говорила: «Надо уметь зарабатывать, и умело тратить и сберегать копеечку!»
Мне не нравилось само слово «копеечка», и особенно такое лелеющее к ней отношение моей тёщи, и как она бережно и протяжно, я бы сказал, со вкусом произносила это слово – «копеечка». И мне кажется, что она, выговаривая с шиком это слово, а при мысли о деньгах этак вся даже виртуозно трепетала. Но что мне до этого её жадного трепета доводить себя и порицать меня, что я в её глазах не от мира сего…
И каким же я был в её глазах? Конечно, не от мира сего может быть только ненормальным. Ведь мне предлагали деловую деятельность, а я взбрыкивал, как норовистый жеребец. По её воззрениям, только нормальному, трезвомыслящему человеку, можно посвятить всю свою жизнь, то есть этой пресловутой копеечке.
«А почему бы и нет, – вслух бросала она, – это ты, ненормальный, навязался на нашу голову!»
А мне только при одной мысли об этом в страхе и в ужасе сжималось сердце. И после появлялось возмущение и протест. Этот образ жизни ради денег я отрицал напрочь. Но был не против только необходимых…
О, сколько мне приходилось выслушивать от тёщи и от других людей, что вся жизнь стоит на деньгах, что только в них весь смысл жизни и счастье каждого человека! Неужели?! Нет, я не сомневался, я всецело верил, что не в одних деньгах смысл всего сущего земного бытия…
Это лишь только средство, чтобы жить, которое мы приобретаем исключительно своим трудом. Жить только ради денег – это же, как так можно было низко пасть?!
И я противопоставлял этому миру золотого тельца лишь одно служение – долгу и духовному прогрессу. Вот о чём я всегда мечтал! И это есть высшее назначение человека. По этому вопросу у меня было столько соображений и дельных мыслей, что я не могу даже часть их здесь передать так, как они ассоциировались в моём воображении.
И если я начну фиксировать их на бумаге, то всё выйдет не так, как надо и как хотелось бы их представить в точности с тем, как они приходили тогда на ум после новых освоенных горизонтов познаний. И я боюсь, что выйдет не так, как я себе это представлял, чтобы это вышло не шаблонно и не общеизвестно, а как-то неожиданно по-новому. И ещё я больше не желал упоминать само слово – «деньги», так как оно мне препорядочно надоело и не раз произносилось в моих записках прошлого года.
