8
Итак, меня поселили в другом конце пансионата. Я жил с тремя весёлыми молодыми мужчинами, они отдыхали всегда вместе.
С одним из них была слегка упитанная, очень красивая молодая женщина. Все они, интеллигентного склада, были из Киева. Моё воображение рисовало их отношения, что я даже загорелся желанием написать о них рассказ.
И вот снова море, величавое и прекрасное, гордое и коварное. Как замечательна морская солоноватая, пахнущая водорослями, вода. И золотое солнце, долго не скатывается с лазурного, как море, неба…
После обеда, в самый палящий зной, жена отдыхала в номере, я поднялся на высокую крутую лесистую гору. Вышел на площадку, обтянутую металлической сеткой и отсюда, с горного плата, с высоты птичьего полёта, любовался морем. Оно, неохватное одним взглядом, лежало как на ладони, голубое и зелёное вблизи и иссиня-чёрное вдали, и всё в мелких шевелящихся складках, как шкура мамонта.
На берегу скопилось много отдыхающих, половина из них стояла по пояс в воде. И вода у берега казалась мыльной, как будто взбитая пеной. С моря дул влажный тёплый ветер, море пахло пряной солоноватостью, отдававшей йодом; оно гулко, плавно шумело, словно без конца кому-то угрожало. Далеко, в правой стороне, был виден, докерскими кранами и судами, туапсинский порт международного значения, куда из-за границы приходили сухогрузы, баржи, другие суда. А в стороне, в метрах двухстах от берега, стоял затонувший, как говорили отдыхающие, греческий грузовой корабль. Однажды я чуть было до него не доплыл, но меня вернул сторожевой катер…
В три часа дня мы снова были на пляже. Я долго не вылезал из тёплой воды, заплывал далеко. даже за бакены. И опять возникало желание доплыть до затонувшего корабля. Было неприятно ощущать липкое касание тела медуз.
У одного подростка я попросил маску, чтобы нырять на глубину за крабами и рапанами. Внизу вода удивительно чистая, как слеза, хорошо видно, как косяками ходит разных видов рыба. Ползают морские рачки, двигаются устрицы, таща за собой перламутровый панцирь. Плавно колыхались зелёными гривами водоросли, точно это были волосы русалок, лежащих на больших подводных валунах. Я пытался гоняться за рыбками, потом стал искать ракушки, из которых здешние мастера изготовляют украшения: бусы, серёжки, а из рапанов – пепельницы. Мне удалось найти крупный рапан. Я преподнёс его Ларисе с игривым присловьем:
– Я дарю тебе морской дворец, мы будем в нём жить… Ты же всегда мечтаешь о безудержной роскоши…
– Хочешь, чтобы я стала повелительницей морей? – с вызовом ответила она, и тут же изменилась в лице, посверлила меня тягучим взглядом, надменно изрекла: – О чём я мечтаю это не твоё дело. Всё равно ты ни на что такое не способен, – и хохотнула.
– Без этого, чтобы просто пошутить, ты не можешь. Хочешь себя показать грозной, властной? – спросил я, чувствуя как у неё всё внутри закипало. Значит, задел её за живое, но я же не нарочно, чтобы прогневить её. Но я хранил молчание, понимая, что с ней лучше не шутить. Лицо у неё было неприветливое и жёсткое. Но скоро подобрело, видя, что я замкнулся, она сказала без натянутости в голосе:
– Ты не провоцируй меня на скандал. Я не строю из себя повелительницу, это затратно для здоровья. Хотя, что в этом плохого? Чтобы другие из тебя верёвки вили? Я этого не допущу. Лучше самой так поступать, чем тобой управляли. И не мешай моему отцу жить.
