Разговор со своими - страница 14
Ира Горелик, Таня Правдина, Юра Крутиков – друзья до конца дней
«Женский» класс в те времена был непривычен: не надо было кого-нибудь стесняться. Ходили в юбках, брюк еще не было. Зимой сидели в рейтузах, а весной, не задумываясь, задирали подолы, подтягивая чулки на резинках (колготок тоже еще не было).
У некоторых возникали романы, тогда им собирали что-нибудь надеть для похода на свидание. Раза три в месяц ходили на разгрузку леса на Котельническую набережную (высотки еще не было). Бревна с баржи грузили на машину, и их везли в школу для печки в столовой, а мы тоже возвращались туда же, потому что нам давали «завтрак»: пончики с повидлом, незабываемые!
Я была веселая, спортивная, дружила с половиной класса и была на «высокой» общественной должности: председатель Учкома (ученический комитет). Но… начался прием в члены ВЛКСМ (Всесоюзный Ленинский коммунистический союз молодежи). О том, что можно не вступать, и в голову прийти не могло: заре навстречу! И вдруг меня, жутко любимую общественницу, не принимают!.. Дочка врага народа… Считаю, что в этом был даже плюс: шоково, но глубоко и на всю жизнь просветило мозги. Думаю, даже до цинизма.
Так, когда я окончила школу и решила поступать в Московский институт востоковедения, выяснилось, что туда принимают только членов партии и комсомола, то я спокойно и с радостью приняла предложение стать членом ВЛКСМ совершенно иным способом. Мать моей школьной подруги была очень опытным акушером-гинекологом и, на мое счастье, незадолго до этого делала аборт инструктору (или – ше?) райкома комсомола, которая несложным приемом «записала» меня в комсомол. Это членство дало право подать документы для поступления в институт.
Вообще, несмотря на огромный конкурс и дополнительные препоны (преимущественный прием мужчин и прием пришедших из армии с минимальными оценками), мне со сдачей экзаменов повезло. Первым, поскольку ВУЗ был языковый, был иностранный язык. Я, выученная дома, довольно свободно говорила по-немецки. Для принимавшей экзамен преподавательницы, судя по всему, это было сложнее, и она с ходу поставила мне пятерку.
Дальше – сочинение. Готовясь к школьному выпускному сочинению, я написала на длинненьких шпаргалках подробнейший, выверенный, с цитатами опус на придуманную мной тему: «Горький-гуманист». Писала же выпускное на «свободную тему»: «Мой друг, отчизне посвятим души прекрасные порывы». Первая тема, написанная мелом на доске на экзамене в институте: «Горький-гуманист». Шпаргалки были со мной – соответственно вторая пятерка. А третий – история – уже вышел как-то сам собой. Казалось бы, максимум баллов, но… собеседование на мандатной комиссии. Спрашивали главным образом, по каким статьям мой папа отсидел десять лет. В результате – нет мест на отделении, на которое я подавала, – арабском. Выбрала его потому, что, решив сделать специальностью восточный язык, узнала: на нем говорит шестнадцать стран в мире. На следующий день приехала забирать документы, чтобы быстро подать их в МГУ на химический факультет – экзамены туда были позже, конкурс небольшой, а я единственное, что в школе знала прилично, кроме языка и литературы, так это химию – благодаря учительнице от бога Наталье Георгиевне Гололобовой. И вдруг – вы приняты! Оказалось, что членом этой мандатной комиссии был декан арабского отделения профессор Баранов Харлампий Карпович. После окончания заседания этой комиссии он сказал: «эту девочку я беру». Он был очень весомой фигурой в институте, и перечить ему не стали. А я еще думала, что Бога нет!
Похожие книги
