Ражая, помертвев с лица чуть хромая решительно двинула вперёд за ней размяв плечи и взмахнув пару раз когтями поспешал Скавел. Драугр и навья даже не повели на них челами, но супротив Рисидре Изгеррульв стоял, понурив голову ветхих волос и бороды. Алира готова была покляться, что доведись конунгу чей прежний лик призрачным фантомом возрождало сияние колдовское, взаправду обрестись плотью, то она углядела бы на нём скорбь и горечь, в разрез идущую всем тем сагам жутким и россказням об этом неупокоенном проклятьем властителе.
«Он мог порубить их там всех до единого! Но не стал!» – чётко сейчас едва схлынула горячка сечи осознала Алира. Но до раздумий не было времени, свербел слух от слов, потаённых Черного знамения.
Шагов десять оставалось до древних мертвецов, когда кончик двуручника на два шипа, уперся в незримую оку преграду. Вспыхнули рассветным сиянием иноземные златые письмена по долу чуть очертив сферический купол энергии, объявший проклятых, а ражая, не скупясь на удаль рубанула в барьер чуть не выронив клинок отдачей выдубившей руки.
Раз, второй, третий, скрежетом обрушивался под скрип зубовный меч на преграду. Все бестолку, только пламенела ярость в деве от своего бессилия, а после и вовсе смылась нечеловеческим рёвом ведущим под руку пелену кровавую застившую взор бешенством. Дочерь клана, прозрев на свой ужас как стали медленно увядать лики и тела сподвижников, с головой уйдя в отчаянное исступление обратившись смерчем, извергающим грозные проклятья, закружила вокруг колдовского отпорного барьера, только черный двуручник непрестанно садил по незримой пелене.
– Боги, где вы? – в плотную подошёл Скавел к черте, с мукой зря как уже приметно не иначе самой жизни сокровенная сила, светлым потоком покидая Ульда и Ингрид перетекает на разведенные длани навьи все более и более обращавшейся жизнью равно Изгеррульву.
Слова неведомого заклятья гремели чуть не оглушая, распирая сами скрепы мироздания истончая завесу меж миром живых и мёртвых, а лик черного знамения заострившись тенями и чернотой, будто невиданным удовольствием сиял наслаждением даруемым возрождением.
Чуть в стороне, далеко отлетев, покинул руки Алиры верный, но оскорблённый хозяйкой меч и под вопли нечленораздельные безысходности, она потянула с пояса свой заветный кинжал! Ну будто лед надломившийся пошла преграда трещинами от частых колющий ударов, но сдюжила.
«Они пошли за тобой! Поверили, а теперь стали кормом для мертвяков! Все, кто ступает в твой след: отец, Лирия, Мириам. Все рано или поздно находят жуткий конец! Что ты за вождь Алира? Раз не в силах огородить тех, кто беззаветно подставляет тебе свое плечо, слепо жертвует свою жизнь!» – голос самый страшный из возможных, застил рассудок смывая даже боль от прикосновения к чудному кинжалу невиданного сплава адова метала и черной стали.
Нет, он не принадлежал падшему ангелу демонице Ништар – Греха владычице, или другому какому отвратному отродью черных миров преисподней, эти слова изрекла не навья, что почти досуха выпила еще давеча незнакомых людей, решивших отвагой и крепостью духа пойти с ней в одном строю! Этот глас исходил из глубин души и нельзя его было заглушить.
Будто скрученная из мощи налитых мышц двужильная дикарка, бросив всяческие пустые попытки пробиться, тяжело дыша не мигая смотрела беспомощно на то, как обращаются останками Ульда и Ингрид. Не иначе каким проклятьем она сызнова оказалась там в Аннисбурге пред разбитыми вратами обители святых сестер! И враг, надрубив душу воительницы незаживающей раной оказался необорим для неё!
