Разрушение иллюзии - страница 12

Рассказала я и про курение пионеров в той самой кукурузе. В мои школьные времена курение среди подростков не было распространено. В школе мы лишь шёпотом обсуждали тех, кто из наших одноклассников отважился попробовать сигареты. А в пионерлагере, в котором я отдыхала в детстве, курящим был только один парень – сын старшей пионервожатой. Он выпендривался, взрослого из себя строил и понимал, что ему за это ничего не будет. Но теперь же у нас наступила свобода, у нас Перестройка, и дети массово взяли в зубы сигареты.

– Вы что, хотите, чтобы они своими сигаретами спалили все кукурузные поля? Как думаете, кто тогда будет отвечать?

Я сыпала и сыпала аргументами и вопросами, на которые у них не было ответов. Меня мочили сообща всем педагогическим составом. Словесная битва продолжалась около двух часов.

Вернувшись в отряд около полуночи, хотелось по-тихому прокрасться, упасть на кровать и раствориться в небытие. У меня было такое чувство, что я побывала среди вампиров. Вспомнился фильм «Вий», поставленный по Гоголю, который я посмотрела ещё во втором классе. Фильм оставил неизгладимое впечатление на детский мозг.

После планёрки я ощущала себя как мёртвый Хома после атаки вурдалаков. М-да. Детские воспоминания нахлынули.

В отряде меня с нетерпением ждали коллеги. Поэтому, как только моя тень появилась в дверном проёме, сразу посыпались вопросы:

– Ну что, тебя выгнали?

– Нет.

– Влепили выговор?

– Нет.

– А что тогда?

– Весь первый отряд решено досрочно отправить домой.

– А как это получилось? – недоумевая, наперебой спрашивали они.

– Девчонки, давайте завтра всё расскажу, – язык еле ворочался.

На проводы первого отряда я не пошла, огромная слеза не прокатилась по моей румяной девичьей щеке. В целях безопасности детей и своих подчинённых директор тогда принял верное и жёсткое решение. А то ведь можно было ответить не только должностью, но и головкой, то есть уголовкой.

После отъезда первого отряда маленький засранец стал милым и послушным малышом. Он уже не приставал к Дениске и даже стал немного сторониться его. Как-то я спросила его, почему он задирался на более старшего мальчика. Он долго молчал, а потом изложил свою детскую мысль:

– Я просто… хотел показать, что я смелый, – наконец выговорил он. – Все же так делают.

К такому ответу я не была готова:

– И ты думал, что такой поступок делает тебя героем? Да ты просто хулиган, который всё делает напоказ!

Он покусал пухлую губку и уставился в землю.

– Скажи мне, что будет дальше, если ты нарушишь правила ещё раз? – спросила я, наклонившись ближе.

Он задумался, потом тихо произнёс:

– Меня накажут.

– Верно, – кивнула я. – Но главное – ты сам должен понимать, как ты относишься к людям, так и люди будут относиться к тебе.

Очередное утро в пионерлагере, как всегда, началось с сюрприза. Ко мне подошёл Дениска и хитро потянул меня за руку.

– Куда ты меня тянешь?

– Не скажу, пойдём, Таня, пойдём.

Мы подошли к той самой беседке, где он когда-то плакал под скамейкой. В ней сидел симпатичный импозантный мужчина лет тридцати в белой рубашке и с огромным букетом роз. «Вот тебе и на… Жениха, что ли, привел? Хорошего подобрал. Есть у тебя вкус, Дениска. Молодец!» – я уж было размечталась, да не тут-то было. Вдруг на горизонте, откуда не возьмись, появился силуэт какой-то тёти. Мать его, то есть Денискина мать. Надежды рухнули враз.

– Таня, это мой папа. Я ему про тебя всё рассказал, – довольно сказал Дениска.