– И революция – гуппи, что ли?
Волк пожал плечами:
– Вот видишь, насколько это широкое понятие.
– Как-то притянуто.
– Ничуть, моя волчица, ничуть. В имени наша судьба. Смени имя, и судьба твоя изменится.
– А как зовут тебя?
– Вольф, – рассмеялся волк. – Просто Вольф. Люпус, Ликос, Влк, Фалькас – я тот, кто я есть,и никто иной. Твоя бабушка тоже могла бы носить моё имя – она точно никогда не отправила бы тебя через лес с тухлыми пирожками.
* * *
Рано утром Марианну разбудил аромат свежесваренного кофе. Она открыла глаза, сначала в мутной сонной пелене увидела фарфоровый кофейник с пасторальными пастушками, две изящных чашечки и тонко нарезанный штрудель с яблоками, потом – морду волка, виноватую, но с хитрыми огоньками в глубине янтарных глаз.
– Никакого мяса, – заверил он. – Только яблоки и корица. Ешь, волчица, для тебя пёк.
Марианна отодвинула поднос.
– Сначала скажи, зачем ты это сделал?
Волк отвернулся и со вздохом опустился на пол. Теперь она видела только его крепкие плечи и затылок с торчащими ушами.
– Бабуля старела. Она сделала десятки пластических операций, правильно питалась, занималась спортом и регулярно… молчу, молчу, об этом ни слова… Это давало результат снаружи, но внутри… Она старела. Ты не представляешь, как это грустно, когда стареет дорогой тебе человек. Настал день, когда она привела в порядок дела, написала завещание и распоряжения о своей смерти. Когда нотариус ушёл, мы остались одни, вот тогда она и попросила меня об этом. Настоящая волчица! Всю свою жизнь, всё своё состояние она отдала волчонку, тебе. Она хотела, чтобы и тело её съели те, кто её любит, а не безмозглые черви. Я просто добавил специй.
Снова волк держал волосы Марианны, чтоб они не падали в ночную вазу, и гладил её содрогающиеся плечи.
– Что ж у тебя такой желудок слабый? Я думал, ты уже привыкла. Это всё от неправильного питания, – приговаривал он, и от этих слов её кашель становился ещё надсаднее.
Пока Марианна приходила в себя, волк куда-то исчез, потом появился снова, с небольшим узелком в лапах.
– Вот, – сказал он, глядя в сторону. – Я взял немного еды на первое время… Почти, волчица, но мне пора уходить.
– Почему? Зачем? – удивилась Марианна.
– Ну, знаешь, я не могу быть уверен, что гибель бабушки не повесят на меня. Очень не хочется стать новым чучелом в Вольфенбюттеле.
– Ты же сказал, что есть бумага, заверенная нотариусом…
– Должна быть, бабуля так сказала, но я её не видел. Да и будет ли она иметь какой-то вес? Много ли стоит в нашем богоспасаемом герцогстве жизнь какого-то волка? Лучше мне в лес податься, целее буду.
– Постой, а как же я?
– Ты же сама говорила, что мы разных видов.
– Ты убедил меня в обратном!
– Чего не сделаешь ради красивой женщины.
Марианна бросилась на него с кулаками. Волк бросил узелок, на пол, в нём что-то несъедобно звякнуло, и обхватил её лапами.
– Успокойся, волчица, я шучу. Конечно, мы с тобой волки, только другим об этом знать не надо, – Он прижал её голову к груди и тихо-тихо сказал в ухо: – Я покручусь неподалёку, пока всё не успокоится, а потом буду рядом. Захочешь меня увидеть – позови.
– Как?
– Свечку на окно спальни поставь, и я сразу прибегу. Этот дом теперь твой. Приду, если не одичаю… В лесу поговорить не с кем.
Мариана высвободилась из его лап.
– Значит, ты говоришь, что моя мама – гуппи…
– Да, волчица, будь с ней настороже…
Марианна молча, приподняв бровь, смотрела в жёлтые глаза волка. Он озадаченно нахмурился, потом ухмыльнулся во всю свою зубастую пасть:
