Этот вопрос бьет наотмашь, я теряюсь. Не знаю, что именно сказать.
– Евгения Ивановна, я спрашиваю, со стороны отца девочки есть какие-то заболевания?
Врач явно теряет терпение, так как ему приходится повторять один и тот же вопрос уже в который раз, я же прикусываю губу и смотрю в упитанное, идеально выбритое лицо человека, взявшегося лечить Леночку.
– Нет… не знаю… – наконец выдаю сухими губами.
– Поясните, – хмурится врач, – я вопросы не просто так задаю. Вы в разводе? Где ваш муж?
А мне нечего ответить. Я не знаю, почему Василий отключил телефон и не отвечает, но… доктор спрашивает меня о биологическом отце Леночки.
Доктор хмурит брови, явно демонстрируя раздражение.
– Поймите, Евгения Ивановна, мне нужны четкие ответы. Так имеет ли отец Лены хронические заболевания?!
Прикусываю губу, руки дрожат, когда я выговариваю тихо, семейную тайну открывая:
– У нас с мужем не получалось забеременеть естественным путем, проблемы были с его стороны… поэтому мы приняли решение провести ЭКО, и семя было донорским.
Вновь глаза поднимаю и на врача смотрю, который крепко задумывается, а у меня будто ноги слабеют, и ощущение такое появляется, словно оседаю. Упала бы, наверное, если бы стояла, а сейчас какая-то слабость подступает.
Предчувствие какое-то бьется в груди. Давит так, что дышать становится сложно, слезы на глаза наворачиваются, и вопрос слетает с дрожащих губ:
– Скажите, доктор, что с Леночкой? С ней все хорошо?
И столько надежды у меня в голосе… надежды… которая ударяется о суровую реальность, когда врач снимает очки и теребит их в руках, делает паузу и вновь на меня смотрит серьезно, без толики каких-то чувств.
Скупо и профессионально. Как привык, учитывая, что, скорее всего, профессия такая – каждый день сталкиваешься с людскими драмами и болью.
Откладывает в сторону очки, и в повисшем молчании этот стук раздается звоном колокола, от которого я вздрагиваю.
– Что могу сказать, Евгения Ивановна.
– Правду, – слетает с моих одеревенелых губ ответ.
– Я вам советую найти биологического отца Лены. Боюсь, Евгения Ивановна, это единственный шанс на спасение вашей дочки…
4. Глава 3
Слова врача оглушают. Я дышать не могу. Смотрю на Семена Витальевича и понимаю, что воздух заканчивается.
Явно считывая то, что со мной прямо сейчас происходит, доктор встает, отходит к кулеру и возвращается ко мне.
– Пейте, Евгения Ивановна.
Вкладывает в мои дрожащие пальцы одноразовый стаканчик, и я пью воду, постепенно понимая, что чернота перед глазами рассеивается.
– Вам нужно успокоиться. Принять ситуацию.
– Это какая-то ошибка! Лена у меня активный и здоровый ребенок. С ней у меня почти никаких проблем! Мы даже гриппуем редко, она у меня ничем таким никогда не болела. А какие детские болячки и бывали, то все в самой легкой форме…
Слезы текут по щекам. Губы дрожат.
– Это ошибка… понимаете? Лена здорова…
Последнюю фразу уже почти шепотом произношу, напарываясь на снисходительный взгляд врача.
– Я говорю, опираясь на результаты анализов, Евгения Ивановна, все более чем серьезно…
Меня захлестывает каким-то отчаянием, которое штормовой волной накрывает, сносит, уносит и разбивает о скалы реальности.
– Но… как… почему?! Что с моей Леночкой?! – наконец задаю вопрос дрожащими губами. Меня начинает трясти так, что зуб на зуб не попадает.
– Печально, но дети болеют. Это самое сложное в жизни. Когда малыш, которому жить и жить, страдает от недуга, который…
