На Рузвельта рассказ физика произвел сильное впечатление. Президент распорядился начать работы по атомному проекту.
У меня ситуация была другая, но довод мне был нужен такой же разящий.
– Знаешь, – сказал я жене, – в йоговском лечении есть преимущества, которых ты не найдешь в учебниках по нефрологии. Это ведь от тебя я впервые узнал, что почки потребляют 40 % кислорода, необходимого организму?
– Да. Но какое это имеет отношение к Сереже?
– Прямое. Он два с лишним года малоподвижен. Сидит взаперти. А ты слышала хоть раз от своих коллег слово «кислород»?
– Ты собираешься поселить Сережу на улице? – спросила меня жена. Ум ее в полемике был точен и едок. Спорить с ней было опасно.
– Нет. Даже если он поселится на крыше, это ничего не даст. Чехов погибал от туберкулеза, купил дом в Ялте, у моря – и продолжал задыхаться. Знаешь почему? Доктор Чехов не умел дышать. Как не умеете сегодня дышать ты и твои коллеги. Вас таким пустякам не учили…
То же самое с Сережей. Мы ничего не добьемся, пока в его организм не начнут поступать необходимые, то есть очень большие дозы кислорода. Только они способны оживить самые слабые почечные клетки. Кислород в таких количествах может доставить в организм лишь интенсивное дыхание.
Я посажу Сережу возле открытого окна. Он будет дышать по системе йогов. Полным йоговским дыханием можно заниматься по 4–6 часов в день. Оно увеличивает поступление кислорода в организм в десятки, а то и в сотни раз.
Ты знаешь наизусть все монографии, где встречается слово «почка». А знаешь ли ты уролога у нас или за границей, кто бы занимался кислородотерапией при нефрите? Кислородные подушки несут людям с больным сердцем, когда оно уже начинает останавливаться. Но и кардиологи отмахиваются от грамотного дыхания. Они убеждены: глубокое дыхание с задержкой нужно только ловцам жемчуга.
Какие объемы кислорода поступают в организм при т. н. обычном (то есть очень бедном) дыхании, мы все изучали еще в школе, в восьмом классе на уроках по анатомии. А сколько кислорода может поступить при полном йоговском – этого в Европе не замерял никто. И мы с тобой не замерим. Для этого нужны клиника, оборудование, больные, готовые таким способом лечиться. У нас ничего этого нет. Но помочь Сереже нам с тобой по силам.
Легко сказка сказывается…
Сережа в детстве не отличался покладистостью. Я потратил немало нервов, пока научил и приохотил его дышать. Когда он сидел с закрытыми глазами в позе лотоса, а грудная клетка его то волнообразно наполнялась воздухом, то медленно опадала, он был похож на юного восточного божка.
Сережа занимался трижды в день. Сначала он тратил на упражнения несколько минут. Потом – четверть часа. А там по 30 и 40 минут. Это было не очень много, но уже значительно.
Сережа стал себя лучше чувствовать. Сделался здоровым цвет его лица. Он начал выходить на улицу. Его потянуло к книгам.
Он стал просить разрешения «попаять».
С четырех лет Сережа увлекся электроникой. У него были собственные разработки радиоприборов. Многие, по отзывам специалистов, оказались дельными. Их можно было даже патентовать. Две или три, еще школьником, он опубликовал.
Но в Советском Союзе эти конструкции негде было применить. Бытовой электроники у нас практически не существовало. Даже телевизоры и магнитофоны выпускали военные заводы.
Однако до полного выздоровления сына было еще далеко. Уже не происходило серьезных задержек мочи. Не возникало приступов слабости, когда он внезапно бледнел и весь покрывался крупным потом. Тем не менее анализы показывали, что воспалительный процесс не остановлен. А лекарства уже давно не помогали. Тогда я решил испробовать то, чего не делал никогда, – лечение руками. В самиздатовских пособиях по йоге говорилось: «Это очень просто». Но я уже знал историю Индры Дэви.
