Региональная идентичность: сущность, характер, опыт изучения - страница 3

Среди прочих сохранившихся свидетельств о характере уральцев интересно привести еще одно мнение безусловного «знатока» своего дела (правда, знающего действительность со специфической стороны) шефа жандармов, главного начальника III отделения А. Бенкендорфа. В записке 1828 года к министру финансов Е. Канкрину, курировавшему Горную администрацию, шеф жандармов предупреждал, что уральские мастеровые «люди ума хитрого, напитанного духом своеволия и неповиновения начальству» [3].

Что же служило основой твердости, самостоятельности и независимости в характере уральца?

Один из ответов будет связан с прочными традициями самоорганизации и самоуправления на Урале. Сохранявшиеся на уральских заводах традиционные артельные способы организации труда привлекли внимание Д.И. Менделеев, который в 1899 году совершил поездку на Урал. Существуют яркие примеры успешной деятельности артелей во второй половине XIX века на Горноблагодатских заводах, Екатеринбургском механическом заводе. Учитывая ту роль, которую заводские артели уральских рабочих играли в организации производства, ученый высказал мнение о возможности передачи многих из заводов артельно-кооперативному хозяйству.

Другим экономическим основанием самостоятельности уральцев являлась развитость кустарной промышленности на Урале, к которой относились и известные уральские народные художественные промыслы. К началу ХХ века в кустарных промыслах (заметное место среди которых занимали художественные) на Урале было занято не менее 300 тысяч человек.

По замечанию Бажова: «Случалось и так, что в одной избе у печки ножи да вилки в узор разделывают, у окошка камень точат да шлифуют, а под полатями рогожи ткут» [4].

Духовную атмосферу Урала отличало влияние, которое имели в крае старообрядцы. Эти строители уральских заводов, «крепкие телом, но дерзкие духом», составляли едва ли не половину населения «демидовской империи». Благодаря им Урал, превратившись на несколько веков в один из главных центров раскола (чье влияние распространялось на огромную территорию от Вятки до Тобола), и в начале ХХ века, несмотря на усилия светских и церковных властей, сохранял это свое значение. Вопреки тем, кто полагает, что для духовного облика жителей горнозаводского Урала были свойственны антиклерикальные тенденции (что всегда иллюстрировалось отношением к официальной церкви), следует сказать, что, напротив, край в силу указанных причин отличался особой напряженностью духовной жизни (так, по меткому замечанию одного из современников, религиозное противостояние в Невьянске в середине XIX века своей остротой напоминало больше борьбу политических партий).

Автор «Хозяйственного описания Пермской губернии», созданного в 1802— 1803 гг., Н.С. Попов указывал на то, что хотя староверы, например, в Нижнем Тагиле живут довольно замкнуто, культурное их влияние столь велико, что «прочие жители подражают им по большей части». Подобным обстоятельствам край был во многом обязан сохранением ощутимой связи с допетровской культурной традицией, некоторыми чертами патриархальности в образе жизни, духовной атмосфере народного Урала, в самой человеческой природе.

Сохраненность культурной традиции, самого народного типа на Урале была заметна даже при беглом знакомстве с жизнью края. «Мы проехали лучшие губернии центральной России, -писал сопровождавший в путешествии по Уралу в 1837 году будущего императора Александра II флигель-адъютант С.А. Юрьевич, – и не видели ни такого доброго, богатого, видного, настоящего русского народа, как по нашему тракту от Екатеринбурга до Тобольска; женщины решительнее красивее и здоровее ярославских и костромских, даже одеты ближе к настоящему национальному костюму… Наше воображение о Сибири было совершенно ложное» [5].