Зигфрид Бер проглотил.
– Ладно, генерал, – произнес он подавленным голосом. – Не выпить ли нам чаю?
– С удовольствием, монсеньор, – выдыхая с облегчением, согласился Родригес. – У вас календарь не обновился, – неожиданно добавил, показывая рукой на цифровую панель. – Сегодня уже восьмое июля, а у вас все еще вчерашний день… Простите, монсеньор…
– Вчерашний день, – как во сне повторил Зигфрид. – Вчерашний… как верно вы подметили, генерал…
Канцлер подошел к панели и вручную исправил настройки календаря, на котором обновилась дата: восьмое июля две тысячи двести пятьдесят второго года, одиннадцать часов утра…
***
Вэл положил коммуникатор на стол.
– Ты готов, дорогой? – послышался за спиной голос Нины.
– Да, родная, готов, – отозвался Вэл, обнимая ее. – Пойдем. Гопал уже ждет у дверей.
– Я никогда не говорила тебе, Вэл, как ты красив, – с нежностью произнесла Нина. – Но сейчас у тебя какая-то особенная красота…
– О чем ты? – Вэл широко и счастливо улыбался, приятно польщенный ее вниманием. – Разве не слышала поговорку, что мужчина должен быть немного привлекательнее обезьяны? – он рассмеялся. – Красота – это по вашей, женской части.
– Неправда. Каждый красив по-своему. Но твоя красота особенная, она сейчас светится изнутри. Прости, я не умею говорить об этом, но от тебя невозможно оторваться…
– Трансцендентная привлекательность? – Вэл расхохотался.
– Ну, тебя, – обиженно отозвалась Нина. – Я правду говорю, а ты издеваешься.
Вэл жадно поцеловал ее и прошептал на ухо:
– Это ты у меня красавица неземная, я даже соответствовать не берусь. Но спасибо, нечасто такое услышишь. Я такого никогда не слышал… Пойдем.
Вэл открыл дверь, и они вышли в сад орхидей – цветы были повсюду: в вазонах на тропинке, над дверью и под окнами, вся коляска была усыпана белыми пахучими фаленопсисами.
– Что это? – изумилась Нина.
– Думаю, Махинда. Теперь понимаешь, что такое настоящая красота? Это не я с ромашками…
– Орхидеи сказочные, – согласилась Нина, – но твои ромашки для меня дороже всех орхидей на свете.
– Прошу вас, махатта, – торжественно произнес Гопал. – Гости собрались и ждут вас.
– И много их? – насторожился Вэл.
– Немало, – улыбнулся Гопал, делая знак Роберту, чтобы открыл молодоженам дверцу кареты. – Едем! – радостно выкрикнул, когда Вэл и Нина сели.
– Махинда, как я понимаю, уже там? – продолжал расспрашивать Вэл, не в силах скрыть волнения.
– Да, махатта, все там.
Казалось, в санаторном саду сейчас собрался весь Есеник, Вэл и не подозревал, что здесь столько детей. Они выстроились в две шеренги и махали цветами, пока Вэл и Нина проходили между ними к столу. Ася и Роберт шли следом и раздавали каждому ребенку по золотому сердечку на цепочке с монограммами супругов Лоу.
Новобрачные остановились в шаге от Махинды и Евы. Ашир и Ануша подались навстречу и надели им на шеи венки. После чего Ануша положила каждому в рот по щепоти сладкого риса: сначала Вэлу, потом Нине. Нина протянула старушке сложенные лодочкой руки и склонилась перед ней – Ануша обняла ее руки своими, потом положила ладони ей на голову и что-то произнесла на сингальском.
«Она благословляет тебя на долгую и счастливую жизнь со мной, – передал Вэл. – Ответь ей что-нибудь».
– Стути, амме,9 – произнесла Нина как во сне.
Ануша перешла к Вэлу, и все повторилось. Затем Ашир благословил обоих, и новобрачные сели за свой стол. Звон бокалов разнесся по саду, как колокольный. Вэл окинул взглядом присутствующих: «Триста человек, – подумал он с удивлением. – Ай да, Ася!» Ася подала знак, что гости хотят начать поздравлять новобрачных и что им, новобрачным, нужно подняться.
