Но Хименос будто не слышал, взгляд его блуждал.
– Что на тебя нашло? Пойдем скорее!
Хименос молча простер руки вверх и стал медленно водить ими. Тут же откуда ни возьмись по ясному июльскому небу стали со всех сторон стягиваться тучи. Они наползали сразу по всем направлениям, многослойно запирая небо черными засовами, с грохотом ударяя один о другой. Через минуту небо стало черным совершенно, закрыв солнце и опустив на землю мрак.
– Что происходит? – в ужасе закричал Маурильо. – Откуда все это взялось? Ни облачка не было.
– Боги гневаются на нас, – потусторонним голосом отозвался Хименос. – Мы не должны лишать себя жизни, это страшный грех, Маурильо. Нужно возвращаться. Это неправильный путь.
– Спятил? Мы почти дошли, до плато рукой подать. Хватит нести чушь, Хименос, пошли!
– Нет, Маурильо. Я никуда не пойду. Если хочешь, иди один – я возвращаюсь домой. Довольно того, что мы своими дурными мыслями вызвали ураган.
– Один? – испугался Маурильо. – Что-то я не пойму, Хименос, давно ли ты стал таким суеверным? Ливень собирается – обычное дело. Надо спрятаться: боюсь, гроза начнется.
– Если ты не изменишь решения покончить с собой, гроза будет страшной. Это я тебе обещаю, – последняя фраза прозвучала будто другим, не принадлежащим Хименосу голосом.
Темнота обступила Маурильо, не позволяя различить силуэт друга, стоящего в тридцати метрах, и он испугался всерьез.
– Хименос, – негромко позвал капитан. – Ты здесь? Хватит играть в дурацкие жмурки, Хименос! Отзовись, что б тебя!..
В этот момент что-то большое и мягкое коснулось лица капитана, словно его задела бесшумно пролетавшая сова или другая ночная птица. Маурильо вскрикнул, но от испытанного ужаса голос его прозвучал глухо, будто горло не выпустило, а с трудом протолкнуло его наружу. Маурильо выставил руки перед собой и неуверенно подался вперед. Он шел, ни на что не натыкаясь, довольно долго, хотя хорошо помнил, что вокруг были деревья и кусты, а сейчас он словно в бескрайней пустыне оказался. Маурильо замер, обездвиженный страхом, и, когда рядом с ним в землю вонзилась молния и электрический разряд трещал несколько секунд, сердце его ушло в пятки. Хотел он только одного – поскорее убраться отсюда.
– Хименос! Отзовись! Согласен, надо сваливать. Где ты? – истошно кричал Маурильо, пытаясь пробиться сквозь грохот небес.
– Я здесь, – раздался спокойный голос Хименоса у него над ухом, отчего Маурильо, потеряв над собой всяческий контроль, закричал так, что сразу сорвался на хрип. – Ты хочешь свести меня с ума? Чуть сердце не разорвалось.
– Чего же ты испугался? Еще пять минут назад ты хотел, чтобы я вырвал его из твоей живой груди и размазал по жертвенному камню, – невозмутимо произнес Хименос.
– Признаю, затея была не очень, – прохрипел Маурильо. – Давай найдем шаттл и свалим отсюда поскорее.
– Поклянись, что больше не будешь думать о смерти!
– Клянусь! Всеми богами клянусь! Прости, Господи, что посягнул, – бормотал Маурильо как в бреду.
– Ладно, пошли. Если тебя услышали, мы найдем дорогу к шаттлу.
И, словно в подтверждение его слов, небо начало светлеть, тучи расползлись в разные стороны, и снова показалось солнце.
– Что это было? – Маурильо схватил Хименоса за руку.
– Сам не понимаю. Будто во сне все, – в голосе Хименоса слышались испуг и удивление. – Вон шаттл, побежали…
– Знаешь, что я понял, когда молния рядом со мной вошла в землю? – шепотом произнес Маурильо, когда они взлетели. – Нет никакого Тескатлипоки – Бог один, только он имеет множество проявлений. Это люди придумали разных богов, вернее, обычные люди так думают, им так проще объяснять то, что происходит. А те, кто настоящим знанием обладает, не сомневаются, что он один и у него есть разные ипостаси…
