– Разумеется, – суетливо произнес Ловацки. – Идите, Нина, идите. Мы с доктором…
– Ашурой, – подсказала Нина, видя замешательство Ловацки.
– Мы с доктором Ашурой все обсудим.
– Что за иголки? – поинтересовался Ашура. – Это безопасно?
– Да-а-а, – протянул Ловацки. – Совершенно безопасно. Акупунктура. Точечное выправление проблемные места. Госпоже Нине они помогать снять нервное напряжение, улучшить сон. Я всегда проверяю потом ее состояние, всегда лучше… Можете идти, господин Ноев, – обратился он к пациенту. – Я оставлю предписание вечерней сестре. Сможете забрать после обеда. Сестра все объяснит. Идите, господин Ноев.
Пациент вышел, бросив недовольный взгляд в сторону Нины и Ашуры, помешавших провести осмотр должным образом.
– Как вы находите уколки? – поинтересовался Ловацки у Ашуры, когда сеанс Нины завершился и они, отправив будущую маму на озонотерапию, вернулись в его кабинет.
– Впечатлен, – признался Ашура. – У нас этот метод почему-то забыт. С удовольствием реанимирую его с вашей помощью.
– Буду рад помочь, буду рад, – оживился Ловацки. – А вот карта госпожи Нины. Здесь вся информация о состоянии ее здоровья и особенности беременности.
– Особенности?
– Да, – Ловацки помолчал. – Видите ли, Нина попала к нам десятого мая в самом начале пятнадцать недель беременности. Состояние ее в тот момент казалось критичным, мы даже не были уверены, что детей удастся спасти, мы не знали, что у нее многоплодная беременность. Нина была без сознания два дня, а когда очнулась, она совсем ничего не помнить. Ее привозить господин Ремер, кажется. Он поручить ее мне и оставить здесь на непонятное время. Он так и сказать: «До родов, а возможно, дольше. Если хоть один волос упадет с ее головы, приеду и убью вас лично». Да, да, так и заявить.
– И вы ему поверили? – удивился Ашура, заподозрив в господине по имени Ремер подчиненного Кронса, но с трудом представляя себе подобное поведение лингвиста.
– Поверил. Видели бы вы его глаза, доктор! Что-то страшное в них быть, словно насквозь тебя прорезывает. Он затребовать для Нины лучший номер, сказать, что беременность надо сохранить во что бы ни быть, даже если для этого… высшие силы. Я очень тогда испугался, потому что этот Ремер говорить так спокойно, прорезывая меня глазами, что у меня спина холодная быть.
– А что потом? – с трудом веря Ловацки, спросил Ашура.
– Потом этот Ремер пожить здесь несколько дней, пока Нина не пришла в себя, и исчез. А вчера я видеть его. Это точно был он, я не мог ошибаться, он смотреть на меня, как тогда, спина снова холодная сделалась.
– Очень интересно, – задумчиво произнес Ашура. – Видимо, это, действительно, Ремер…
– Он, точно он… Все, что с Ниной, необычно. Мы смогли до минуты определить срок беременности: второе февраля, двадцать три тридцать. Клянусь вам, Ашура, за все время моей практики ни разу не видеть, чтобы проба с точностью минуты. Сами знать, погрешность – семьдесят два часа. И мы только три дня назад увидеть, что детей два. До этого ничто не выдавать…
– А эхограмма? – удивился Ашура.
– Один сердцебиение, один магнитно-резонансное поле…
– Сейчас ее состояние опасений не вызывает?
– Нет. Все спокойно проходит. Ее состояние стабильно, как только она прийти в себя. Молодость и здоровье. Не понимаю, почему Ремер беспокоиться так. Я даже подумать, что он и есть отец…
– Отец – Вэл Лоу, а Нине – сорок четыре года, – проговорил Ашура каким-то обреченным голосом. – Скажите, Нина принимает какие-нибудь медикаментозные препараты?
