Resert/Delete/Restart - страница 6

В субботу, когда дома был только мелкий и его отэц, я была на своей учебе, а Лев на своей, эта гениальная и дерзкая женщина, у которой тоже с границами плоховато, прям как у Мексики и США в президенство Байдена, провернула свою спецоперацию и вывезла Мурзика в неизвестном направлении…

Ну, сказать, что по приходу домой я отдупляла событие часа три, лежа в немых соплях и слезах, мордой в подушку (малой-аутист и реагирует непредсказуемо на истерику его взрослого) это ничего не сказать по сравнению с тем, что произошло со страшим, когда он вернулся из музыкалки.

Мой материнский инстинкт почти стер выражение его лица, когда я сообщила ему эту страшную новость:

– Баба Лена кота нашего увезла, Лев.

Мы прыгнули в тачку, и вот мой первый штраф за превышение скорости за 4 года. На середине пути по шоссе в область по предполагаемому направлению кот-нэппинга стало ясно, что Мурзика нам не найти. Переговоры с ОПГ «Мои родители» не удались.

Я припарковалась у заправки, чтобы понять порядок действий дальше. Большой вышел на улицу.

Таймлайн: март-2023, моя семейная жизнь накрывается известным женским органом, самое начало ужаса без конца…И вот сверху на меня нахлобучивается гнев большого: дикий ор, разбитые о сугробные льдины на обочине шоссе кулаки и битое стекло бутылок на зачищенном асфальте площадки возле заправки.

Я медленно умираю, держась за руль.

Не знаю, что делать, кому звонить, куда ехать.

Сижу в тачке и жду большого.

Вера, что он сейчас сядет обратно, зыблется маревом над горячим капотом.

А у меня по классике неотложки: нет сознания, нет дыхания.

Нельзя, потому что…Осознать и продышать произошедшее, потому что это дикий сюр, долбаный белый кролик, куда ты меня увёл.

Я открываю дыхательные пути и проверяю наличие дыхания повторно:

10 секунд по алгоритму базовой СЛР.

Кажется, это божэнька???

– Ну, чё там? Чёт пульса нет у неё. Эээммммм....

Сердце, почти разруиненное к этой дате отцэм мало́го, моя собственная мама аккуратными пальчиками окунула в емкость с азотом, и оно превратилось в красную ледышку. Представь: пшшшшш, парок пошел, веет холодом.

Совсем скоро по нему тюкнет, бзынькнет мой физически близкий мурррщина, и оно рассыпется к херам…

Под ожидающим немигающим бескомпромиссным взглядом душевного доктора опускаю глаза говорю себе:

– Женюш, вытащи себя из контекста, че ты ржешь, ведь не смешно, это страшно. Страшно, когда маме позволено решать, кого убрать из твоего дома, а кого оставить…

Тот, кто знает все твои трещинки, пользуется этим, позволяет себе взять за шкирдос твоего условного кота и вынести из условно твоей жизни.

И моё лицо воплощает собой картину «Крик» Эдварда Мунка. На заднем плане которой, вот эти двое: мама и муж.

Я тру глаза и щёки, и, когда прекращаю балаган и беру себя в руки, доктор выписывает мне рецепт. И я понимаю, это фиаско, братан (с).

Я думаю тогда, это оно? То самое дно-днище, можно толкаться и всплывать? Или рано еще и это всего лишь иловая трясина? Если опустить ноги, она, аппетитно хлюпнув, засосет еще глубже?

Я это проходила очень давно. В период моего первого студенчества в Академии в Твери, когда поставленный моей мамой на паузу пубертат пятнадцати лет меня догнал и накрыл в девятнадцать. И я к третьему курсу с головой ушла в тусовку музыкального андеграунда, местный кумарный бомонд. Мой невероятный дедуля тогда сказал маме:

– Леночка, вот увидишь, она достигла дна и оттолкнется от него, чтобы сделать глоток воздуха, это непременно произойдет.