– Скажите тоже… А газета у вас?
– Да, вот передо мной.
– Я сейчас подойду.
– Давай.
Крючков не шёл, он бежал, и, наверное, так, как бегут на первое свидание влюбленные. Взволновано и быстро, перепрыгивая лужицы грязи на территории ДСЗ. По-молодецки вскарабкавшись на сцепку вагонов, стоящих под погрузкой щебня, спрыгнул с неё, попав на край лужи кирзовым сапогом. Поскользнулся, но чудом устоял и продолжил свой путь.
Каждый, кто начинает заниматься литературным творчеством, испытывает благоговейное чувство перед своим напечатанным первым произведением. И по-своему проявляют эмоции: одни улыбаются едва ли не идиотской улыбкой; другие улыбаются, но со скромностью невесты на выданье; третьи улыбаются со значимостью народившегося гения; четвёртые… Словом, тут можно приводить с десяток типичных и не типичных образов, поскольку как бы там не судить, а дело не ординарное. Складно писать, а тем более для областной газеты, не всякому дано. Избранным. Тут гордость по неволи охватит. И Крючков не исключение. Он улыбался, обозначим так – вторым и третьим способами, застенчиво-значимо.
– Слушай, как тебе удалось её опубликовать? – был задан ему первый вопрос начальником цеха.
– Да как? Как и всем, наверное, – и слукавил, – через чёрный ход.
– Это ж удивительное рядом!
– А что, не по делу?
– Да почему же! По делу. Я думаю, не найдётся в республике ни одного человека, кто не оценил бы её по достоинству. Великое дело, ничего не скажешь. Только одному товарищу, мне кажется, она будет не по нраву.
– Родиону Санычу?
– Да. И, полагаю, тебя могут ждать кое-какие неприятности.
– Какие?
Виктор Михайлович пожал плечами.
– Тут товарищ Татарков не предсказуем. А ниточек у него столько, как у клоуна, играющим с Арлекино.
– Ну что ж… Будем считать, что пострадал за народное дело, – криво усмехнулся Геннадий.
– Ну, ты раньше времени не паникуй. Татарков тоже не без понятия. Есть в нём дурь, но до определённых пределов. С областной газетой он в конфликт вступать не станет. Если бы из неё корреспондент приехал, то тут бы он заиграл его, свозил бы на базу ОРСа, и весь инцидент исчерпан. И статьи бы никакой не появилось. А тут… не увернёшься. Словом, будь повнимательнее и только.
– Хорошо, Виктор Михайлович, приму к сведению. И вопрос можно?
– Какой, давай.
– Газету не подарите?
– Э, нет. Пусть побудет она в цеховой подшивке. Это же для нас – знамя, – засмеялся. – А ты, когда поедешь домой, зайди на почту и купи. Она до семи работает, успеешь.
– Ладно. Могу идти?
– Давай.
Но не удалось Крючкову купить газету на почте – до него все экземпляры были распроданы, и «на удивление», как подчеркнули работницы почты, посмеиваясь.
Пришлось через соседей доставать, у тех, у кого была подписка на областную газету, и кто успел её прочитать.
А через час Хлопотушкина нашёл звонок Нина Михайловна. Начальник цеха находился в пультовой второго цеха, где проходило обсуждение фельетона.
Трубку взяла Антонина Серёгина.
– Да… – и тут же передала её Хлопотушкину.
– Михалыч, тебя Родион Саныч вызывает, – услышал он голос секретаря генерального директора. – Будь ласка.
– Когда?
– Да в любой час, кроме ночи. Но чем быстрее, тем лучше.
– Понял. Еду.
У начальника цеха была личная машина «ВАЗ-2101», у единственного человека в цеху, которую он получил (разумеется, за свои кровные) досрочно за выдающиеся производственные показатели цеха. Все остальные работники – стояли на автомобили в очередях, в цеху, завода и комбината. Хлопотушкин использовал машину и по служебным и по домашним делам. На ней он и выехал в управление комбината.
