– Здесь такие не проживают.
Но на свой страх и риск Валя приоткрыла дверь и на мужа смотрит, но не с радостью.
– Ты, – спрашивает, – откуда?
– От тёщи…
– Как?!.
– Н-не знаю…
И даже утром, немного проспавшись, шёл на работу, едва не оглядываясь. Словно ожидая чего-то сверху, окрика тёщиного что ли…
– Ну и что? – сказал Саша Угаров. – Что тут такого? Я тоже не раз перед дверью ночевал. И с кем только не общался. Так и что?
– А то, – ответил Клочеков, – ты с кем попало, а я с тёщей. А с ней, парень, такие шутки даром не проходят. Если она взялась за меня, то своего добьётся. И начинает с малого, вначале с табачка, теперь вот, с блинчиков. А там ещё что-нибудь придумает. Добьётся своего, затянет к себе на постоянное место жительство…
– В рай, – поддакнул Казак и подхохотнул.
– Нет, такая в рай не пойдёт хлопотать, из принципа. Характер не тот.
– Ладно, – сказал Угаров, подводя черту, – пусть приходит в себя. Так и быть даём тебе недельный отпуск.
И Чернов добавил:
– Поправится, всё опять направиться.
Клочеков поднялся с лавки.
– Не знаю, – пожал он плечами. – Посмотрим…
– Не отчаивайся Генаха, – с сочувствием сказал Казак. – Пройдёт. Ехай домой, а мы тут за твоё здоровье примем, полегчает. Поехали.
Им было по пути, в одну сторону. Но по разным делам.
Волковичев, Угаров и Чернов смотрели вслед Клочекову с сочувствием, как больному, неожиданно выбывшему из их рядов товарищу. И хорошо, что вместе с ним поехал сопровождающий.
И Генаха слово сдержал. За что и был избран бригадиром слесарей. За характер, а это в творческом коллективе не последнее дело. Но от шабашек не отказывался, подрабатывал со всеми вместе. Деньги копил на машину, видно.
Через месяц после поездки в Москву работников ДСЗ, в Управление комбината пришло письмо из столичного медвытрезвителя.
Письма приносила с почты сотрудница Особого отдела Смакина Таисья. На сей раз, писем было немного. Так, административная рутина, которую, пробегая по адресатам, раскладывал Подгузин на столе: что для своего отдела, для других отделов и подразделений, а что на стол гендиректора. Но одно всё же привлекло внимание. Из Новогиреевского отделения милиции города Москвы.
Андрей Андронович удивленно хмыкнул:
– Это что за раздобай там зафотографировался?
Он достал перочинный ножичек из стола, быстро вскрыл конверт и извлёк из него лист, на котором было вынесено в заголовок название учреждение с пометками времени составления документа. Внизу текста штемпель и печать с неразборчивой подписью, которая дублировалась в расшифровке: подполковник Митрюшкин С. У. «Какой-то сучонок!» – пронеслась в голове ирония на инициалы подписанта.
Подгузин с интересом стал вчитываться в текст, и с первых же строк его круглое лицо начало удлиняться, а брови подниматься.
– Вот это номерок! – воскликнул он.
И, испытывая сладостное чувство восторга перед предстоящим событием, отложил письмо в сторонку. Стал спешно просматривать остальные письма, в основном их адресаты. Отсортировав по отделам и по службам, он взял несколько конвертов, в том числе и письмо из медвытрезвителя, и поспешил в кабинет генерального директора.
Татарков заканчивал производственное совещание со строителями и главным инженером. Вопрос стоял о заводе «Извести». Приехали специалисты из Главка.
На совещание были вызваны также директор «Керамики» Хлопотушкин и главный энергетик того же завода Вадим Григорин.
