Вместе с идущими ногами работала и голова, как бы Малыш не старался выкинуть из нее навязчивые мысли о подозрительном поведении Бесфамильного: тот либо его предал, либо спас. И тут пришла еще одна простая мысль: здесь должен был кто-нибудь остаться, иначе, кто отвечал по телефону капитану корабля? Да, это было бы справедливо, если только пароль от входа не продиктовали совсем из другого места.
– Черт! – ругнулся Малыш: он едва начал обретать надежду на то, что здесь есть хоть одна живая душа, но, скорее всего, это место было давно оставлено.
Он постарался успокоиться и прикинул так: входной люк объекта, через который он сюда попал, находится примерно на двадцатиметровой глубине. Глубина же океана в этих широтах доходит до нескольких километров. Значит, этот объект тоже должен уходить вглубь на три или четыре километра, только для входа на нижние этажи нужно найти подходящую дверь.
– Ну, и как мне тебя найти? – сказал Малыш, проходя мимо совершенно одинаковых дверей – все они были закрыты наглухо: Малыш бил в них плечом, дубасил кулаками, пинал ногами, но те находились под надежной защитой своих ржавых замков, и отвечали Малышу лишь глухим звуком толстого старого железа.
В один из промежутков между выламыванием дверей, мелькнула еще одна запоздалая мысль: это место до сих пор кто-то обслуживал – свет ведь горел. Конечно, здесь могла работать автоматика, но лампы иногда имеют свойство перегорать, и их нужно менять. А чтобы гореть вот так несколько лет подряд, должны быть такие технологии, чтобы… Тут он снова себя одернул, вспомнив вдруг слова Бесфамильного: «Забыл, где работаешь, Демидов?»
Да, действительно, если здесь вкручены чудо-лампочки, способные гореть лет по сто, тогда удивляться нечему. И вентиляция, в таком случае, могла обслуживаться таким же набором автоматических устройств, которые заставляли работать освещение.
Малыш вздохнул: он уж надеялся встретить тут какого-нибудь человека, и поговорить с ним по душам. Хотя, о чем он будет его спрашивать: «Что это за объект? Когда и кем он построен?» Глупые и ненужные вопросы, на которые и время-то тратить стыдно – ведь и так понятно, чье это «хозяйство».
Малыш чувствовал, что теряет даром время, пытаясь найти хоть что-нибудь похожее на жилую комнату: еще несколько раз ему попадались такие же маленькие кабинеты, в которых он нашел ржавый нож и моток толстого провода – больше он там ничего полезного не увидел.
– Бестолковый какой-то лабиринт, – возмущенно сказал Малыш, выходя из очередной комнаты и отряхивая с брюк клоки прилипшей паутины: вход сюда оказался затянут паучьими сетями, хотя самих пауков Малыш не видел, мрачно про себя отметив, что им тоже здесь жрать было нечего.
Примерно через пятьсот метров Малыш обратил внимание, что дорога пошла чуть под уклон. В голове мелькнула наводящая мысль, а в сердце вновь поселилась надежда, что, наконец-то, начался тот самый путь, который он искал вот уже как часов шесть. Да, его предположения, что этот объект должен уходить на несколько километров вниз, похоже, подтверждались на практике. При этой мысли в груди Малыша разлилось приятное тепло, как перед встречей с любимой женщиной, или перед поездкой в приятные места.
– Эх, блин – заживу теперь! – чуть ли не крикнул он и пошел быстрее, на всякий случай еще раз проверив свой «Сиг Зауэр».
