– Мемориальная доска на углу в память о нем.
Делаю вид, что впечатлен.
– И квартира эта тоже, – он делает круговое движение рукой. – За службу. Раньше тут жили только сотрудники, партийная верхушка. А сейчас… – старик поджимает губы, – кого только нет.
Он снова бросает на меня взгляд, но быстро отводит глаза. Тишина между нами пульсирует смыслами. Я почти слышу, как темные змеиные мысли шевелятся у старика в голове.
– Так что написать в анкете? – после короткой паузы спрашиваю я.
– Что хочешь.
Он уже переходит на «ты».
– То есть жалоб нет?
– Про жалобы я уже рассказал.
Пытаюсь найти повод продолжить разговор. И не нахожу его. Меня охватывает чувство проваленного экзамена, но я ничего не могу с этим поделать.
Всем своим видом старик намекает, что мне пора.
– Что ж… – разочарованного говорю я. – Наш телефон у вас есть. Вы можете позвонить мне в любое время.
– Скажи своим, чтобы не топили так сильно. Дышать нечем.
– Конечно.
В висках стучит вопрос: зачем я сюда пришел? Посмотреть на квартиру НКВД-шника, который приводил в исполнение приказ о расстреле тех несчастных, которых советская власть сочла врагами? Ну, посмотрел. И что теперь? Он давно в земле. Как и его жертвы. И старик вскоре отправится за ними.
Пишу в блокноте каракули, закрываю его и убираю в сумку.
– Что-то ещё, кроме отопления?
Старик отрицательно качает головой и отводит голову в сторону.
– Спасибо за ваш отзыв.
Старик безразлично пожимает плечами.
Выдавливаю из себя подобие улыбки.
– Всего доброго.
Только сейчас до меня доходит вся абсурдность ситуации, в которую я себя загнал. Лучшее, что в ней можно сделать – просто уйти. Не нужно было вообще приходить сюда.
Разворачиваюсь и иду к выходу из комнаты. Чувствую, как глаза старика буравят мне спину.
– Дверь просто захлопни.
– Конечно.
В коридоре меня встречает кот. Такой же худой и неряшливый, как его хозяин. Белый с серыми пятнами. И даже его светло-голубые глаза чем-то напоминают глаза старика. Кот сидит на стопке из коробок и не сводит с меня взгляда.
Когда я прохожу мимо, он вдруг решает перепрыгнуть на книжную полку, но не рассчитывает траекторию и повисает на краю, пытается зацепиться за книги, и обрушивает их на пол.
– Что за шум? – несётся из комнаты голос старика.
– Кот полку обвалил.
– Вот сволочь!
Слышу, как он кашляет, скрипит креслом и поднимается.
Пока старик идёт, кот предусмотрительно перебирается на шкаф и прячется среди пакетов с верхней одеждой.
Краем глаза смотрю на упавшие книги. Одна обложка привлекает мой взгляд больше других. Присматриваюсь внимательнее, и чувствую, как меня бросает в жар.
Не отдавая себе отчёт – зачем? – нагибаюсь, хватаю книгу и прячу ее за поясницу. Успеваю проделать это до того, как физиономия старика появляется в дверном проёме.
– Где эта гадина?
Жалею кота. Внезапно во мне просыпается солидарность с ним.
– Куда-то запрятался. Я не заметил.
– Ладно, – старик шарит взглядом по коридору. Книги его почти не интересуют. – Захочет жрать, выберется.
– Конечно, – одёргивая рубашку говорю я. – Помочь поднять книги?
– Оставь. Тут и так одно старье.
Пячусь к выходу. Книга за поясницей начинает выскальзывать. Набрасываю пальто. Стараюсь почти не дышать. И только когда за моей спиной захлопывается входная дверь, позволяю себе перевести дыханье и смахнуть со лба выступивший пот.
* * *
На улице шел снег. Он скрыл всю грязь, выстрелил переулок белым. Благодаря его плотному настилу звуки улицы стали приглушёнными и чуть менее резкими.
