– Эх, Толян, – вздохнул Мишка, – с таким подходом ты точно себе никого не найдёшь. А одному, знаешь ли, плохо. Поддержка, там, плечо, вот это вот всё… Ты сам-то хоть раз спрашивал у кого-нибудь, как дела? Не для галочки? Может, если бы ты не только о себе думал, то и Алёнка бы не…
– Да дело не в Алёнке, – я пнул тлеющее полено. – Просто… доверие, оно как… тонкий лёд. Вроде красиво, блестит, а наступишь – и провалишься в ледяную воду.
Мишка подкинул в костёр пару веток.
– А ты не наступай на лёд. Ходи, где проверено. Или плавать учись. Тебе, кстати, сколько раз в жизни помогали, а? Этот мужик, что кошелёк тебе вернул, – святой, что ли? Или мы, когда тебя пьяного с корпоратива тащили? Тоже, поди, расчёт был?
– Ну ты сравнил, – я дёрнул плечом. – Корпоратив – это другое. Там все свои.
– А «свои» тебе в суп не плюнут? – Мишка прищурился, будто высматривая что-то в темноте за моей спиной. – У тебя, Толян, какая-то выборочная слепота. Обиду свою, как икону, перед собой несёшь.
Я зачерпнул горсть мелких камешков и начал перебрасывать их из одной ладони в другую.
– Может, и несу, – голос сел, будто я не говорил, а шептал. – Но эта «икона» меня хоть не предаёт.
– А ты уверен, что хочешь жить с иконой, а не с живым человеком?
Я замолчал, уставившись на пляшущие языки пламени. Внутри всё сжалось в тугой узел. Хотелось, чтобы Мишка замолчал, оставил меня в покое, но в то же время… что-то в его словах царапало, не давало отмахнуться.
– Ладно, – я с силой швырнул камешки в темноту, – замяли. Не хочу я сейчас об этом. Давай лучше выпьем. За то, чтобы… за то, чтобы не проваливаться под тонкий лёд.
Река шептала колыбельную, кузнечики вторили ей своим стрекотом. Усталость, как мягкая подушка, приняла меня в свои объятия. Сон подкрался незаметно.
– Какого чёрта? – буркнул я, с трудом разлепляя веки.
Нащупал фонарик. В палатке стояла вода! Спальник промок насквозь.
– Твою ж мать! – выругался я, выскакивая из палатки как ошпаренный.
Мишка всё ещё спал, мирно посапывая. Как он умудрялся не замечать этого потопа, для меня оставалось загадкой.
– Мишка! Вставай, чёрт тебя дери! Тонем!
Он что-то невнятно пробурчал.
– Да чтоб тебя! – рявкнул я и с силой пнул его палатку.
Мишка вылетел наружу, сонный и злой.
– Ты чего орёшь?! – прохрипел он, щурясь от фонаря.
– Мы тонем, идиот! – крикнул я ему прямо в лицо. – Оглянись вокруг!
Мишка огляделся и тут же протрезвел. Вода превращала наш уютный островок в ловушку.
– Какого хера?! Откуда столько воды взялось?
– Откуда… Откуда… Откуда я знаю?! – огрызнулся я. – Наверное, где-то выше по течению ливень прошёл. Да какая разница?! Надо валить отсюда, пока нас не смыло к чёртовой матери!
Вода прибывала с пугающей скоростью, а течение становилось всё сильнее. Мы оба понимали, что медлить нельзя.
– Сначала рюкзаки вытащим, – скомандовал я, пытаясь перекричать шум воды. – Потом за палатками вернёмся.
– Давай, Миха, нет времени церемониться! Хватай, что можешь, и погнали!
Мы наспех побросали в рюкзаки вещи. К удивлению, мы действовали хладнокровно и слаженно, как будто годами тренировались для подобной ситуации.
С трудом взвалив на себя отяжелевшие рюкзаки, мы двинулись к берегу. Вода уже доходила до колен, а течение становилось всё сильнее, норовя сбить нас с ног.
– Быстрее, – крикнул я, с трудом удерживая равновесие. Рюкзак тянул назад.
– Держись за кусты, – крикнул Мишка, хватаясь за торчащие из воды ветки. – И не паникуй! Шаг за шагом, понял?
