– Да уж, – произнёс он, почесывая затылок. – И как мы через неё переберёмся?
– Не знаю, – ответил я, стараясь сохранять спокойствие. – Может, вернёмся назад? Признаем поражение перед матушкой-природой?
Мишка резко повернулся ко мне, в его глазах читалось раздражение.
– Ты что, сдурел? Мы уже полпути прошли! Надо искать обход.
– Не везёт нам с тропой, – уныло заметил я.
Мишка, шедший впереди, вдруг застыл. Его рука взметнулась вверх, указывая куда-то вдаль.
– Вон! Зацени, выше по течению!
Я сощурился, вглядываясь в указанном направлении. И правда, метрах в двадцати вверх по реке лежало поваленное дерево, его широкий ствол перекрывал бурлящий поток. Кора бревна напоминала спину древнего левиафана. Река внизу бесновалась, как толпа на рок-концерте, разбиваясь о камни и окутывая нас водяной пылью.
– Поехали! – Мишка подтянул лямки рюкзака и, набрав воздуха, шагнул на природный мост.
– Эй, акробат! Полегче там! – вырвалось у меня, когда Мишка качнулся, но удержал равновесие.
– Спокуха, бро! Всё путём, – донеслось с того берега.
Я выдохнул, только сейчас осознав, что всё это время держал в лёгких воздух.
– Твой выход, артист, – Мишка махнул рукой, словно режиссёр, приглашающий на сцену.
Собравшись с духом, я осторожно вполз на ствол. Внизу ревела река, и мозг услужливо нарисовал картину: я срываюсь, меня затягивает в водоворот, как в гигантскую стиральную машину. Острые камни превращают меня в фарш, а течение уносит останки.
– Толян, соберись! – рявкнул я себе мысленно. – Шаг за шагом. Забудь про реку. Забудь про гравитацию. Ты – ходячий по стволам!
Рука скользнула, и на долю секунды мир перевернулся. «Ну вот и приплыли». Но каким-то чудом мне удалось вцепиться в кору побелевшими пальцами.
Наконец, после эпохи, достойной геологической шкалы времени, я ощутил под ногами твердь. Колени подогнулись, как у новорождённого жеребёнка, и я рухнул на землю.
– Фух, – выдохнул я. – Кажется, я только что заново родился.
– Ну вот, а ты боялся! – Мишка засмеялся, подбадривая меня. – Я ж тебе говорил: не ссы, всё будет зашибись.
– Да манал я такие походы, – сквозь стиснутые зубы выпалил я, скорее самому себе.
Мы плюхнулись на землю, чтобы перевести дух. Конечности тряслись, как у паркинсоника на кофеине, а по спине струился холодный пот, превращая футболку в мокрую тряпку.
– Слушай, Мишань, а может, ну его, этот поход? Сворачиваем лавочку и дуем домой?
– Да ты гонишь? – отрезал он, сверля меня взглядом.
– А что такого? – огрызнулся я, чувствуя, как накопившаяся усталость и страх прорывают плотину самообладания. – Мы уже второй день изображаем из себя участников «Последнего героя», чуть не стали кормом для рыб, теперь вот по бревну ползали, как цирковые акробаты… Может, хватит с нас этого экстрима? Я на такое не подписывался!
Мишка покачал головой, его взгляд смягчился, как у психотерапевта на сеансе с особо нервным пациентом.
– Да ладно тебе, не раскисай. Это же круче, чем любой кино!
– Да я уже почувствовал, – проворчал я, туша окурок о землю с таким остервенением, будто это была кнопка отмены всего похода. – И мне это понравилось примерно так же, как зубная боль.
– Хватит ныть, вставай давай! – скомандовал Мишка, протягивая мне руку. – Потом будешь внукам рассказывать, как дед в тайге выживал. Ты прям неженка какая-то, тебя твоя офисная работенка совсем в кисель превратила. Айда дальше, ковбой. Зимовье уже не за горами.
