– Кто это? Мой начальник? – поняв, что слишком плохо знаю историю серозной черненковщины, я тупо сдался и пошел на рожон. Ну и черт с этим всем, вижу же, что этим людям не безразличен.
– Приехали, – Сергей снова засмеялся. – Так вот, рассказываю. Тебя зовут Андрей Иванович Озёров. Ты у нас заведующий отделом пропаганды и агитации Центрального Комитета ВЛКСМ. Я – Сергей Георгиевич Курочка, заведующий Международным отделом. Тоже из ЦК, если не понял. А это секретарь-референт, Татьяна Максимовна Гиоргадзе. Твоя Снегурочка. Фокусница, спасительница твоя, Родина-мать настоящая.
Татьяна сильно покраснела, но ничего не сказала. Она отошла в сторону, посмотрела в окно, сквозь шторы и падающий снег. Похоже, ей не нравится фамильярность. Я полистал полученные бумаги.
Какой-то перспективный план агитационной работы с рабочей молодежью. На практике, что была на 3 курсе, мне пришлось копаться в советском архиве, добывая источниковый материал. Желтые бумаги из 1968 года имели точно такую же форму бланка, что и те, что я держу сейчас. На верхнем углу, прямо под шапкой документа стоит дата – 9 марта 1985 года. Вот и выяснилось, куда меня занесло.
– Вам пора, Андрей Иванович, – Татьяна повернулась ко мне, вернув себя в норму. Сергей протянул мне свою здоровенную лапу:
– Сиди и молчи, не раскрывай рот, если не чувствуешь себя хорошо после бурной ночки. Когда дадут слово, читай по бумаге, Мишину будет без разницы.
– Кто такой Мишин?
Татьяна аж всхлипнула.
– Первый секретарь ЦК ВЛКСМ. М-да, товарищ Озеров, как тебя батя ещё не пристрелил? Ладно, идем.
В кабинете уже сидели все прочие лица, многие из которых столь одинаковы, что я даже не пытался их запомнить. Шаблон в голове порвался. В представлении было как: КПСС к тому времени как партийный бетон, даже не ячеистый, а строго монолит; в ВЛКСМ же много живого вайба, скрытого под маской серьезности. А что я вижу? Собрание нормисов. У некоторых пошла эволюция в скуфов.
Сейчас мой маяк, моя надежда, мой спаситель – это высокий и харизматичный Сергей. Вероятно, в этом мире мы бэстики, потому что слишком уж тепло он со мной разговаривает.
Я сел, поставил перед собой бумаги и, пытаясь не вызвать на себя внимание, читал строка за строкой. И так провел целый час, изредка кивая на совещании, как будто меня и правда всё это интересовало.
Текст в плане – абсолютная тошнота. Это же надо было так надушить? Нет, серьезно, я не придавал значению этому раньше, но что за потребительское отношение к нам? Трудовые подвиги. Ха. Это из стахановской эксплуататорщины?
Перечитывая раз за разом план, я чувствовал некоторое оживление в себе, даже потянулся за водой, выпил три стакана, чем несказанно порадовал улыбающегося Сергея, сидевшего напротив меня. Этот документ меня бесил, потому что чувствовалось, что в нем нет никакого интереса к народу.
– Андрей Иванович, вам слово.
Я поднял голову. Этот Мишин, который здешний босс, выжидательно смотрел на меня. Отлично. Теперь придется всерьез это всё читать?
– Эм, дорогие товарищи… У меня вот на руках перспективный план, который я хочу здесь зачитать.
Мишин нахмурился. У Сергея глаза горели весельем, он уже почти улыбался. Я прокашлялся, исправил осанку, заговорил:
– Советская молодежь – гордость нашей страны. Комсомольская школа готовит борцов за коммунизм, преисполненных великим делом, начатым товарищем Владимиром Ильичем Лениным. В своей речи товарищ Константин Устинович Черненко, Генеральный секретарь ЦК КПСС, призывал нас, молодых коммунистов, по-ленински жить, работать и бороться. В этом содержательно будет строиться наш план пропагандистской и агитационной работы…
