Очень скоро Мила уверилась, что в приюте ей было бы как минимум не хуже. Но, увы, добраться из крошечного Калоу до Джиалэу, где находилось ближайшее отделение Попечительской службы, Мила самостоятельно не могла, а начальник полиции, неор Карильягу, в упор не замечал того, что творил его приятель и неизменный собутыльник со своей племянницей. Соседи тоже предпочитали не вмешиваться. Вот если бы дядя Милу всерьез покалечил – другое дело, а синяки – ну мало ли откуда они взялись, дети вечно ушибаются.
И тем не менее, когда дядя объявил о том, что собирается устроить её будущее, Мила понадеялась, что он всё-таки нашел в глубине своей гнилой душонки каплю человечности и решил оплатить ей дорогу до Корсэу, где находился специальный интернат для детей с магическим даром, в котором можно было получить образование получше, чем в крошечном Калоу. Конечно, до официального магического освидетельствования, которое полагалось проводить в четырнадцать лет, Миле оставалось почти два месяца, но дар у нее точно был – она пробовала заряжать магические батареи, и у нее получалось.
Однако уже следующие слова дяди разбили необоснованную надежду:
– Ты выйдешь замуж за неора Досейга! – торжественно объявил тот, и Мила сначала подумала, что ослышалась, но дядя продолжил:
– Он готов на тебе жениться, а этот дом оставить мне!
– Как это – замуж? – ошарашенно пробормотала Мила. – Замуж ведь можно выходить только совершеннолетним, а до моего шестнадцатилетия еще больше двух лет.
– Если невеста ждет ребенка, поженят и в четырнадцать! – сально усмехнулся дядя.
– К-какого ребенка? – пролепетала Мила.
– Не делай вид, будто не знаешь, откуда дети берутся! – рявкнул дядя. – Ты такая же шлюха, как твоя мать! Вечно крутишь своей задницей и сиськами трясешь перед мужиками! Радуйся, что хоть кто-то решил взять за себя такую порченую дрянь!
– Я не порченая! – выкрикнула Мила. – И ты прекрасно знаешь, что у меня никогда ничего такого не было! Уж у нас в Калоу подобного не скроешь!
– Ладно-ладно, ты не такая, – внезапно пошел на попятную дядя. – Но твоя мать была порченой, а не всякий мужчина согласиться взять в жены дочь такой женщины.
– Мама не была порченой! – Как Мила ни старалась сдержаться, а слезы всё-таки потекли. – Они с папой собирались пожениться, но он погиб раньше! А к его родне в Норчифриу она не смогла поехать, потому что беременность протекала тяжело, а потом я много болела. Ты и сам всё это знаешь! Знаешь, что она собиралась их разыскать, чтобы провести магическую экспертизу родства. Но не успела, потому что и сама умерла. А ты!.. Ты не пожелал туда ехать, потому что побоялся, что папины родственники заберут меня к себе и отберут этот дом, ради которого ты и взял меня под опеку!
– Дрянь! – раненым вепрем взревел дядя и отвесил Миле такую затрещину, что она покачнулась и едва устояла на ногах. – Вот так ты платишь мне за мою доброту?! За то, что я столько лет о тебе заботился?!
Мила многое могла бы возразить на это беспардонно лживое заявление. Но всё же не стала этого делать – от дядиного удара у нее всё еще гудела голова. Вместо этого она сделала последнюю попытку воззвать к благоразумию маминого брата:
– Меньше чем через два месяца мне исполнится четырнадцать, я пройду магическое освидетельствование и смогу перевестись в интернат в Корсэу. Там меня будут не только учить, но и кормить бесплатно, и тебе больше не придется меня содержать. А дом я оставлю тебе! Хочешь, я дам магическую клятву?
