Что же произошло после крушения существовавшей идеократии и распада СССР в 90-е годы, когда рассыпалось прежнее единое пространство жизни, организуемое «советским мифом»?
Невозможность сразу обрести духовное единство общества в форме новой общенациональной идеи, дезориентированность федерального центра подтолкнули процесс «регионализации» страны. Поиск новой идентичности породил потребность регионов найти опору своему нынешнем развитию в собственном историческом прошлом. В 90-е годы происходит взрыв регионального мифотворчества. Регионы, выбирая из истории те или иные наиболее соответствующие сегодняшнему ее пониманию нити развития, были увлечены, в известном смысле, придумыванием своей биографии. Саратовцы, например, за важную точку отсчета приняли дату 200-летия восстановления Саратовской губернии, в Угличе как общегородское событие отмечается День царевича Димитрия, невинно убиенного при Борисе Годунове; на владимирской земле, понятно, «со смыслом» установливается памятник самому Илье Муромцу, в Тамбове в порядке неформальной инициативы увековечено скульптурное изображение того самого волка, а в Кызыле специальная стела возвещает миру, что здесь находится центр Азии и т. п.
Замечено, что новые региональные мифы, при всем разнообразии их конкретного «наполнения», объединяла общая схема построения. Все они, как правило, видели «золотой век» своего существования в истории до 1917 г., а революцию рассматривали как своего рода «грехопадение». Последующие существование, иногда включая и нынешнее свое состояние, они расценивали как расплату за предыдущее. Отсюда перспектива движения в будущее закономерно связывалась с восстановлением исторической связи с прошлым как залогом обретения прежнего реального или мифического могущества и процветания.
Главным содержанием этого спонтанного процесса поиска российскими регионами новых, презентующих их образов было, думается, не стремление противопоставить себя столице или как-то обособиться от всех. Определяющей была вырвавшаяся наружу потребность регионов в самоутверждении, в отстаивании своей духовной состоятельности и культурной самодостаточности. Что в конечном итоге выступало как императив самой жизни, восстановления ее целостности и цельности. Необходимость в обновлении предполагала переосмысления отношений с другими регионами и столицей, в конечном счете, переформирования всего внутрироссийского пространства на новых, демократических основаниях.
Затормозился этот процесс изменений в российском региональном сознании, когда все более определяющаяся политика федеральной власти начала приближаться по смыслу к известному кинолозунгу «за державу обидно!». Последний выступил и как призыв к консолидации общества, обретению некоего «общего дела», восстановлению былой державной мощи, и в виде вектора направленности общих созидательных усилий, знака поиска перспектив. В подъеме регионального самосознания центральная власть увидела лишь угрозу дальнейшей дезинтеграции страны и препятствие на пути восстановления собственного авторитета.
Конец ознакомительного фрагмента.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
