— Чего тебе, Костер, — зыркаю на него недовольно, — это Анькино место. А ты вообще-то не замечал меня. Можешь и дальше не замечать.
— Кэтти, Кэтти, Кэтти, — Андрюха укоризненно покачивает головой, — это не я тебя не замечал. Это ты перестала приходить на мои тусовки.
— Жизненная ситуация изменилась, — отрезаю холодно.
— Бывает, — широко улыбается Костров, и двигается ко мне ближе, — я понимаю. Не обижаюсь. Даже хочу загладить эту свою вину. Мне предки тачку купили. Не хочешь её обновить?
— В каком это смысле? — приподнимаю брови недоуменно.
— Ну, — пальцы Кострова касаются моего плеча, выписывают на нем какую-то загогулину, — покатаемся, на город посмотрим. А потом… Может, еще чего придумаем. У меня задние сиденья такие широкие, много чего на них нафантазировать можно.
— Костер, иди в баню, — предлагаю устало, — ну или в сауну, куда там вы с парнями недавно проституток вызывали? Пройдет спермотоксикоз, тогда приходи, пообщаемся.
— Кэтти, ну чего ты ломаешься? — возмущается Костров. — Я же слышал, что ты думаешь, с кем бы тебе без обязательств пар спустить. Чем я тебе плох?
— А чем хорош? — язвительно окидываю его взглядом.
— Да хоть чем, — Костров нахально задирает футболку, демонстрируя кубики пресса, — смотри, шесть штук. А поедешь со мной кататься — разрешу тебе их потрогать.
Смотрю. Наклоняю голову вправо. Наклоняю влево. Фыркаю.
— И в скольки случаях это обычно срабатывает, а, Костер?
— В ста, конечно, — самодовольно лыбится этот павлин, — это вообще мое секретное оружие, когда морды лица и слов “новая тачка” уже не хватает. Уж если дошло до этого — отказать мне просто невозможно. И ты давай, не порть мне статистику.
Смотрю на него и ужасно хочу… Да-да, взять и испортить эту самую статистику. Потому что, ну что этот смазливый мажор о себе возомнил? Что до приторности сладкая физиономия ему обеспечит без меры сладкую жизнь?
— Костер, — модный Анькин ботиночек пинает ножку стула, — ты чего это тут свою задницу запарковал? Это мое место. Сгинь.
Спорить с Анькой не любит никто. Потому что её тусовки самые веселые, потому что её папа — самый влиятельный из влиятельных пап на курсе, да и потому что её парень-хоккеист вообще не любит, когда у его девушки плохое настроение. И разговор у него простой, выбесил Аньку — получи по зубам. Трое таких везунчиков у нас на курсе уже есть. Хочет ли Костров стать четвертым? Да нет, конечно! Он своим оскалом дорожит, он у него недешевый.
— Ладно, ладно, Энни, не сердись, — примиряюще тянет он, поднимаясь, — я всего лишь понял, как жутко по Кэт соскучился. Решил поздороваться, — а потом, склоняясь к самому моему уху шепчет, — если надумаешь — садись со мной на паре. Пита я уже согнал.
— Чего хотел-то? — Анька с подозрением щурится Кострову вслед.
— Да так, — закатываю глаза, — покататься звал. На новой тачке. Ну и… Сама понимаешь.
— Оу, — Анька ликующе округляет глаза, — слушай, это же просто отлично. Ты только надумала — и тут он. На ловца и антилопа скачет, так ведь говорят?
— Говорят “и зверь бежит”, — занудно ворчу я, — ну не знаю, Ань. Он такой придурок местами.
— Кисуля, — Анька издает мученический стон, — я тебе гарантирую, с твоей переборчивостью, ты помрешь девственницей. Потому что Костров — прикольный чел, и очень симпатичный. С ним тебе не будет ни скучно, ни противно. Чего тебе еще надо-то?
— Не знаю, — поднимаюсь из-за стола, — если б знала, не было бы у меня этих проблем, Ань.
