Смотрю на дисплей телефона — вижу номер лечащего врача мамы. И вот тут кровь из носу надо ответить. Если что-то случилось — я должна знать.
Надеюсь, Марина Анатольевна не очень рассердится за недолгий разговор.
— Да, Борис Анатольевич, — говорю вполголоса, принимая вызов.
— Добрый день, Екатерина, — голос врача немного отстранен, и это мне не нравится. Обычно он таким голосом о каких-то плохих анализах говорит.
— Что-то случилось?
— Мне сообщили, что вы не оплатили счет.
Сглатываю, ощущая в горле плотный комок.
— Я говорила с вашим администратором в понедельник. Она согласилась принять частичную оплату. Я внесла первую часть платежа и расплачусь до конца в следующий понедельник. У меня рабочая смена в воскресенье, я сразу после неё все перечислю. У вас ведь есть возможность отсрочки.
— Да, я слышал объяснения Елены, я присутствовал при обсуждении этого вопроса с нашим главврачом, — Борис Анатольевич покашливает, выдавая внутреннюю неловкость, — вот только, Екатерина, обычно нашим клиентам не позволяют использовать отсроченный платеж больше трех раз подряд. А вы уже семь раз к нему прибегали.
— Но ведь я со всем расплачивалась, — голос совершенно садится.
— Да, я знаю, — устало соглашается Борис Анатольевич, — и честно говоря, если бы имело значение мое мнение — я бы согласился на отсрочку. Несколько дней ничего не решают. Но у главврача другое мнение. Он потребовал поставить вас в известность, что если вы не оплатите счет до завтрашнего дня, мы будем вынуждены расторгнуть контракт на лечение вашей матери. И переведем её в ближайшую госбольницу.
— В госбольнице таких не держат, — тихо шепчу, цепляясь за книжную полку как за якорь, — их выписывают “умирать дома”. А мне её сейчас даже забирать некуда.
С той стороны трубки доносится невеселый вздох.
— Оплатите счет до завтра, Екатерина, — произносит врач максимально отстраненно и вешает трубку. А мне — только и остается, что прижаться лбом к твердому дереву полки.
Костров, занимавший мои мысли до звонка, отправляется на помойку истории. Моя свербящяя девственность перестает меня волновать.
Есть куда более актуальные вопросы.
Где мне, мать твою, достать пятьдесят тысяч до завтра?
Патовая ситуация. Я даже легонько стукаюсь лбом об полку, чтобы болью перебить панику, завоевывающую все больше процентов моего мозга.
Тихое цоканье языком за спиной заставляет меня замереть.
Это Марина Анатольевна пришла пенять мне на порчу университетского имущества? Или на шум? Или на то и другое?
Заставляю себя повернуть голову. В этом разделе лампы неудачно расположены. Только приглушенный свет из окна за моей спиной и позволяет мне увидеть знакомую фигуру, опирающуюся плечом на полку. Мужскую фигуру. И я его узнаю, конечно. Как я могу не узнать того, кто уже не один месяц добавляет остойнойности моей гребаной жизни.
А тут он еще и смотрит на меня с такой злостью, будто кожу прямо здесь содрать хочет.
— Добрый день, Юлий Владимирович, — обреченно произношу я. Конечно. Куда же без него? Это же он — мой личный контрольный выстрел в голову в любой паршивый день.
9. 9. Сделка
Профессор
— И тебе привет, холера.
Говорю медленно, наступая на Иванову, заставляя её пятиться. Убить бы её нахрен. Чтобы не реагировать вот так, когда идешь по следам, как только завидишь знакомую задницу в конце коридора. Не хочу ощущать себя настолько рабом своей одержимости.
