Я собрала маленький рюкзак, взяв буквально пару вещей. Потому что больше, чем сидеть в транспорте, я ненавидела, пожалуй, только большие тяжелые сумки. Я готова была мерзнуть, не есть, не пить и отказать себе в чем угодно, чтобы только поменьше тащить. Этакий слабый, капризный и замороченный жираф.
День икс наступил, осеняя меня крестным знаменем, родители проводили меня на автобус. Слезы и волнение были у всех. Также пришла моя подруга, которая считала всю эту затею глупейшей авантюрой, но все равно плакала, обнимала и даже вручила мне какую-то записку на прощание. Начался первый, видимо, самый физически сложный этап моего путешествия. Я воспринимала это как испытание, которое должно проверить мой настрой на прочность. Было бы очень смешно год готовить почву для своего отъезда, ждать её с нетерпением, и в итоге, не выдержав транспортных неудобств местных автобусов, выйти где-нибудь за пятьдесят километров от родного города и вернуться. Тогда родители от меня бы точно отказались.
Я сразу заняла два места, нахмурила лицо, молясь, чтобы ко мне никто не подсел. Мне повезло, сумасшедших, желающих сутки трястись до Санкт-Петербурга в будний день, оказалось немного. Поэтому на место рядом со мной никто не претендовал, и я надеялась, что ночью мне удастся распрямлять хотя бы по одной конечности по очереди.
Несмотря на невероятные неудобства и абсолютно бессонную ночь, с пути я не сбилась, соблазну остаться на обочине нашей необъятной родины во время санитарных остановок не поддалась. Зато после этого путешествия я прониклась невероятным уважением к тем людям, которые постоянно ездят на автобусах из самых отдаленных уголков России на юг целыми семействами. Я уверена, что они обладают каким-то скрытыми недоступными мне качествами, или, например, пьют всю дорогу. Потому что я по прибытии в северную столицу сама себе казалась каким-то бесчувственным оладиком, совершенно разбитым, усталым и бесформенным.
К слову говоря, это был мой первый и пока единственный визит в Петербург. Но я настолько волновалась перед предстоящим мне испытанием и была так физически сломлена нашими дорогами и автобусами, что я потом продолжала с чистой совестью считать, что Питер я так и не посетила. Даже побывав в десятках стран и городов мира, я долгое время так и оставалась тем самым человеком, который не видел нашу северную столицу. Забегая далеко вперед, спешу оправдать себя, что такую непростительную брешь в культурно-географической части своей истории я-таки залатала. И этот город я все же увидела, потрогала, расчувствовала, распробовала и насладилась в полной мере… гораздо-гораздо позднее. Хотя здесь я тоже лукавлю, ведь чтобы получить полное представление о Санкт-Петербурге, конечно же, не хватит и года, поэтому те скудные крупицы впечатлений, которые я успела поймать за короткие пять дней моего путешествия туда, – лишь затравка, аперитив, достаточный, чтобы захотеть вернуться туда снова и увидеть ещё музеев, улиц, площадей, мостов и таких уютных пышечных…
Не замечая тогда никаких красот Питера, я помню, как почему-то упорно пыталась избавиться от русских наличных рублей, тратя их в в попадавшихся мне на пути кафешках. Я не хотела ни есть, ни пить, но продолжала скидывать наличку, как будто я наркодилер с меченными купюрами. Учитывая, что я оставляла при себе и паспорт, и банковскую карту, и телефон, попытка избавиться от бумажных денег выглядела крайне глупо. Но в моем взвинченном состоянии это было простительно. Под раздачу попали совместно с Владимиром составленные черновики моей биографии, которые я разрывала и раскидывала по разным мусоркам уже перед самым отъездом в Хельсинки, – это основное, что я запомнила об этом красивейшем городе. Ни мостов, ни окружающих памятников архитектуры я просто не видела. Накрапывал дождь, и моим единственным желанием было прилечь. Я бесцельно бродила, пока мой мозг метался из Узбекистана в Швецию и обратно.
