Он представился Владимиром, уточнив, что это лишь одно из его многочисленных имен, которые он менял так часто за всю жизнь, что уже сам не помнит свое настоящее.
– Можешь меня называть как угодно.
«Хорошее начало», – подумала я, усаживаясь.
Он тоже когда-то уехал в Швецию, сдался там в беженцы и с тех пор живёт то в самой в Швеции, то в соседних европейских странах – и так уже ни много ни мало пятнадцать лет. Вернулся на родину временно, в связи с тяжелой болезнью пожилого отца.
Сначала он затронул некоторые особенности жизни скандинавов, которые для нас казались дикими. Например, шведские помойки на наши совсем не похожи и скорее напоминают магазины, чем свалки. Там абсолютно незазорно и реально найти хорошие вещи, мебель и даже бытовую технику с электроникой. Работающие телевизоры, приличные диваны из Икеи, вещи в идеальном состоянии, всё отсортированное по контейнерам. Сами шведы без всякого стеснения затаривались новой одеждой, мебелью и предметами быта именно на мусорке. Это не считалось стыдным даже для обеспеченных людй, даже наоборот. Помешанные на экономии и экологии люди старались жить скромно и не захламлять ни жилье, ни город, ни планету в целом..
Потом я лично убедилась, что это действительно так. Шведы старались съедать мусор. Если бережливость и забота об окружающей среде – это общеевропейские качества, то желание быть как все и не выпендриваться настолько сильное, что отправляло вполне состоятельных шведов на помойку – было связано именно с национальным менталитетом. Сугубо шведская фишка – принцип достаточности «lagom» во всем – пронизывал всю их жизнь, привычки, поведение и выбор одежды. В этом я тоже убедилась сама позже, когда стала частью этой жизни. Мне так и не стало достаточно, я продолжала по-русски выпендриваться. Но об этом потом.
Меня пока больше всего беспокоил вопрос с документами, потому что Лариса вскользь обмолвилась, что мой российский паспорт лучше отправить из Стокгольма обратно родственникам через службу доставки или попросить это сделать пресловутого «агента». Это противоречило её же наставлениям не доверять и не рассказывать о себе никому, включая её же сотрудников. Меня, разумеется, смущала необходимость отдавать единственные документы постороннему человеку. Владимир в ответ на мои опасения посоветовал мне паспорт порвать и уничтожить. «Можешь съесть или сжечь», – весело раздавал мне советы мой новый гуру эмиграции. «А как же я вернусь?», – я все-таки хотела иметь уверенность в том, что возможность приехать домой на случай любого форс-мажора будет доступна.
«А как я вернулся? У меня давно нет паспорта». Очень обнадеживающе, спасибо, Владимир. Понятно было, что он тот ещё пройдоха, и на всяких зарубежных махинациях съел не одну собаку.
Оказывается, можно путешествовать без паспорта. Я быстро смекнула, почему. Все верно, рассеянный турист вполне может потерять документы, или их могут у него украсть в очереди на очередную достопримечательность. Что он делает тогда? Он обращается в посольство своей страны и, возможно, местную полицию. Там ему выдают справку, которая заменяет ему паспорт при въезде на родину. Так Владимир и делал, правда, всегда из какой-то третьей страны-посредника. То есть жил в Швеции, а улетал из Польши, например. Возвращался в Европу уже с новым паспортом, который он предварительно сварганил в отечественных органах. Процедура тоже рутинная – забывчивые люди без конца теряют паспорта, в том числе и на Родине.
