Русские: куда мы идем? - страница 2

Не могу не согласиться в этой связи с радио и тележурналистом Владимиром Соловьевым, который пишет в книге «Мы и Они»: «”Единая Россия” – единственная партия, которая в России вечна. Это абсолютно честная, искренняя партия людей, обожающих власть. Здесь абсолютно ясно, что их объединяет – любовь! Как там было раньше, к какому очагу, да? Возможно, но у них не так. У них высокое, чистое и красивое чувство – любовь к государственной казне. Главное, они же никого не обманывают. Они приходят и говорят: ”Мы!” Говорим: «Кто мы?» – «Мы – партия прагматиков. Нам пайки, дачи, машины, квартиры! А мы за это народу вовремя баланду. Народ недоволен – баланды больше. Народ недоволен совсем – сверху укроп. Народ страшно недоволен – хорошо, снимем номера и баланду в номер с доставкой».

Впрочем, и все другие партии не лучше. Да и отличий между ними и «Единой Россией» нет никаких. Все они демократы. До мозга костей демократы! Демократичней их нет никого и быть не может. И в самый сильный микроскоп не различишь нюансов, отличающих одних демократов от других. Но вот у каждого из демократов собственное видение существа этой демократии.

Ирина Хакамада, например, убеждена: демократия – это когда к власти в стране приходит меньшинство. (Любая власть – это всегда меньшинство, но Хакамада понимает под этим словом не численность людей во власти, а политиков, пользующихся поддержкой меньшинства населения страны. Те же декабристы, которых народ совершенно не знал, но которые, придя к власти, хотели облагодетельствовать народ, который, впрочем, уже декабристы совершенно не знали.)

Но не хакамады определяют сегодня политический климат в стране. Беда в том, что и высшие руководители по-разному понимают суть демократии. Так, президент Дмитрий Анатольевич Медведев в сентябре 2010 года, выступая в Ярославле на Международном политическом форуме, собравшем 500 экспертов из 18 стран, дал не одно, а пять общих критериев-стандартов для любого демократического общества, включая Россию:

– Во-первых, это правовое воплощение гуманистических ценностей и идеалов.

– Второй стандарт – способность государства обеспечивать и поддерживать высокий уровень технологического развития, за счет чего обеспечивается достойный уровень жизни его граждан.

– Третий стандарт связан со способностью государства защищать своих граждан от посягательств преступных сообществ.

– Четвертой отличительной особенностью демократии является высокий уровень культуры, образования, средств коммуникации и обмена информацией.

– Наконец, пятый стандарт демократии относится к убежденности граждан, что они живут в демократическом государстве.

Президент особо подчеркнул: «Демократии нет или есть проблемы с демократией, если человек на личном уровне чувствует несвободу и несправедливость. Правительства могут сколь угодно долго говорить своим гражданам: “Вы свободны”. Но демократия начинается только в том случае, если гражданин скажет сам себе: “Я свободен”».

Просто и ясно, правда? Не правительство дарует нам свободу и справедливость, а мы сами приходим к осознанию собственной свободы и справедливости как высших выражений демократии. Таково представление президента о пути, по которому следуют народы, живущие в развитых демократических странах, и по которому мы, граждане России, отправимся в светлое будущее.

Но Медведев не единственный, кто определяет политический климат в современной России. Тогда же другой лидер, премьер-министр Владимир Владимирович Путин, дал собственное определение демократии в ее, так сказать, практичском преломлении. Что нужно для того, чтобы выйти на улицы и во всеуслышание заявить о том, что нас волнует, о тех же несвободе и несправедливости, например? Сказать себе, как полагает Медведев, «я свободен и потому имею право»? Нет. Путин сказал нечто иное, причем сказал в присущей ему и столь чтимой нами манере излагать свои мысли конкретно и образно: «Нужно получить разрешение местных органов власти. Получили? Идите и демонстрируйте. Если нет – не имеете права. Вышли, не имея права, – получите по башке дубинкой. Вот и всё».