когда ещё китай ещё нагрянет
и поделом.
* * *
которой нет пока собаку отвяжи
из будущей воды слепи снеговика
и заложи в ломбард
крутые виражи
в счёт выдержки звезды грядущей коньяка
пропей текущий год но не кричи совой
не разгоняй тоски январскую пургу
отдай обед врагу
а что не сберегу
то ямбом запиши на тот же лицевой
рождественский канон чужого языка
не скорость набирай а вес его бери
смотри не потеряй
не край который рай
а крой который свой откроется внутри
* * *
пускай нас отмажут на божьем суде
за грех нетерпенья в любви и еде
за волглую нашу рогожу
за брошенных родины крашеных дев
шеренги что так и стоят поредев
нагими сумняшесь ничтоже
пускай за гордыни пустую шкалу
за ярость битья кулаком по столу
за те что посмели пороки
как мы кредиторам прощали заём
в печали немели стоять на своём
нам вынесут малые сроки
за долгую верность
и веру в азы
за русский к какому прикован язык
скандалами
да кандалами
мы всё искупили делами
пусть там где не будет нехватки улик
поскольку всеведущ и этим велик
не стынет мошонка со страха
когда я последнюю выдвину речь
а только уже не касается плеч
в какой похоронят рубаха
* * *
всё больше седины и странное случилось
всё меньше правоты всё кружится больней
отечество моё где у дороги чивас
где так не страшен чёрт как дед его корней
всё меньше тишины и в межсезонье шины
не оставляют след не путают следа
а топкой родины когда болит брюшина
и как в последний хлюпает вода
а что не доживу тогда ребята
пускай стучат пустым по полному стеклу
пускай они сидят до петухов девятых
и русский мой язык чтоб вынесли к столу
всё больше танцев нет прости меня родная
на обороте медленно прочти
вся жизнь моя как та переводная
картинка вот и выцвела почти
* * *
На войне ко всему привыкает душа
И любой кто схватился за сердце – левша
Только разные звуки у смерти в ушах
Телефонная каша
Вот заходится кашляя пэпэша
И вчерашнюю заповедь потроша
Рвёт ракета за собственным свистом спеша
Это наша
* * *
длинная исповедь редко бывает долгой
плывя по течению всякий впадает в волгу
воспоминаний жемчуг елозишь по нитке парки
там где тоска по женщине крепче ночной заварки
я избегаю мест сумрачных или злачных
за годы число невест стало почти трёхзначным
не на ком ставить крест выбрасывая газету
в шелесте слыша треск вереска тёплым летом
запах не сохранить не разглядеть полёвки
не утолщаясь нить крепче иной верёвки
как долго не тренируй высовывать из траншеи
голову на ветру не вытянуть выше шеи
а ежели и смогу то даже лишась гортани
мой голос нести пургу сразу не перестанет
даже сведясь к нулю сквозь музыку или камень
слышно как я сиплю за вашими мозжечками
носители языка воспетые мною черти
от пропуска до звонка от семени и до смерти
* * *
потому что я с дыбой твоей сочетаясь
вспомню маму татарских седых кочубеев
посчитай мою боль размотав до китая
грязный жгут горизонта ремни портупеи
потому что от ярости тихой тупея
разрывая сугробы твои до листвы и
до края по кругу идут вертухаи
подыхают на вёрстах твоих вестовые
потому что тому что не будет предела
нас учила дебелая с халой на куполе
то ли почки у дочки её приболели
то ли это медичка с похмелья напутала
кто бы выжил неделю торча в санатории
где от порчи и сглаза гоняли юродивых
вот такие я помню уроки истории
вот такая мне слышалась музыка вроде бы
* * *
над всей домашней тварью тощей
над диким зверем в дальней роще
над утлым гадом почвы под
над плоской рыбой в толще вод
над прахом пахаря и птахи
и над ивановским ткачом
