[38]
3.3И начали веселиться. На этом притча вполне могла бы закончиться. Однако Господь выводит на сцену еще одного человека – старшего брата. Он как раз возвращается с поля, где, как обычно, трудился ради процветания хозяйства отца. Когда он приблизился к дому, пиршество было в самом разгаре. Услышав издалека звуки пения и музыки, он весьма удивился. Слуги доносят ему, что пиршество устроено по случаю возвращения младшего брата, явившегося из чужой страны с пустыми руками, но все-таки возвратившегося!
Однако старший брат разгневался. Тебя не тронули пение, радость и хорошее настроение в доме? – замечает Блаженный Августин. – Тебе ни о чем не говорит заклание откормленного теленка? Тебя никто не исключает. Но все напрасно: слуга просит его войти, а он злится и отказывается[39]. Таким образом радостный вечер омрачен. В эту минуту прорывается наружу долго скрываемое, глухое недовольство: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение свое с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка.
Отец из притчи – это Бог, исполненный милосердия, готовый с распростертыми объятиями принять каждого кающегося грешника. Грешника символизирует младший сын. Он осознал, что сможет быть счастливым только рядом с Богом – своим Отцом, хотя бы ему при этом пришлось занять самое последнее место. А кого изображает старший сын? Он – человек работящий, всегда служивший Отцу, не оставлявший Его хозяйства. Беда, однако, в том, что он делал это без радости. Он служил, потому что не видел для себя другого выхода, и вот, с течением времени на его сердце тяжелым камнем легла горечь. Чем больше он служил, тем меньше в нем оставалось любви. Так и своего родного брата он, в разговоре с отцом, называет этим твоим сыном. Как же разительно отличаются великодушие отца и угрюмое недоброжелательство его старшего сына! Старший сын символизирует, таким образом, праведного, но духовно весьма близорукого человека. Нам же в данной ситуации следует понять, что служение Богу и радование о Нем – это и есть непрекращающееся пиршество: ведь, в конечном счете, служить… означает царствовать[40]. Кроме того, старший сын представляет людей, склонных забывать о том, что быть с Богом в большом и малом – это величайшая и ничем незаслуженная с нашей стороны честь. По этой-то причине вознаграждение во многом идентично самому служению. “Сын мой! ты всегда со мною, и все мое твое” – если мы принадлежим Богу, вся воздаваемая Ему честь принадлежит нам[41]. Бог отдает Себя нам со всеми Своими богатствами. Чего же нам еще желать?
Бог ожидает от нас радостного посвящения, ибо доброхотно дающего любит Бог[42]. Если мы живем “рядом с Богом”, у нас всегда найдется достаточно поводов, чтобы радоваться, благодарить, праздновать. Тем более это касается случаев, когда нам удается проявить свое великодушие, свою снисходительность и искреннюю любовь к падшему брату. Какой же сладостью наполняет нас мысль о праведности Божией и о том, что Он в совершенстве знает слабые стороны нашей натуры! Чего же нам бояться? Благой Бог в Своей безмерной праведности милостиво отпустил грехи блудному сыну. Не будет ли Он милостив и ко мне, никогда Его не покидавшей?[43], служившей Ему с радостью, желавшей быть верной Ему во всех мелочах.
