За ширмой послышались голоса стражей. Самое время – он как раз ждал гостей.
Плотная ткань откинулась в сторону и в юрту, низко поклонившись, вошли два безоружных воина в тёмных одеяниях северян. Их лица были скрыты чёрной тканью – видимыми были только подведённые чёрным углём глаза, сияющие подобострастным блеском. А в след за этими двумя, почтив Хана, вошёл и палач с висящим на поясе длинным изогнутым клинком. Пламя в очаге, в центре юрты, вдруг затрепетало, испуганное ворвавшимся порывом ветра. Жена Хана, ловко подбросила небольшое поленце, чтобы успокоить и насытить огонь. Красивые узоры на золотой маске ярко блеснули и отразились горящими всполохами вокруг.
Жанедык указал аракам на разбросанные поодаль от него подушки и шкуры, разрешая сесть, и вновь потянулся за бокалом с вином. Ему предстоял долгий разговор, так что нужно было хорошенько смочить горло. Все сидели в абсолютном молчании, не смея мешать Хану наслаждаться питьём. Два воина задумчиво разглядывали узор на коврах, а вот палач прожигал взором своего покровителя, явно позабыв о всяких приличиях. Жанедык ухмыльнулся, отставляя пустой кубок.
«Недолго тебе обиду носить, мой друг,» – с мрачным удовлетворением подумал властитель араков. Потом он вытащил золотую цепочку из–за пазухи, на которой висел кожаный мешочек, и принялся раскачивать его из стороны в сторону.
– Вот тут благословение. Тут помощь и бесценный дар нам. Вам несказанно повезло, что вы станете частью великого дела, которое положит начало золотым дням нашего племени! Алтын Курт засияет, подобно солнцу, не только над Великой Степью! – он не спеша развязал тесёмки мешочка и тонкими пальцами вытащил скрученный пергамент на обозрение присутствующим. – Я вижу, что вы уже почти готовы. Тут план Великой стены с отметкой прохода за её пределы через тайный лаз в каменной твердыне. Но есть небольшая проблема – ход местами так мал и узок, что даже не может быть речи о том, чтобы ехать конным. Где-то нужно будет ползти на коленях, помните это при сборах. Вы двое, – он ткнул пергаментом в сторону воинов, – должны будете проникнуть через него. И чем больше положите дозорных на проклятых вратах, тем выше будет моя признательность.
Араки кивнули и упали ниц перед Ханом, рассыпаясь в горячих благодарностях. Собачья преданность даже на мгновение умилила Хана.
– А ты, мой добрый друг, – Жанедык перевёл хитрый взгляд на палача, – должен будешь пойти с ними и проследить, что им удалось преодолеть этот проход.
Палач едва заметно качнул головой в знак согласия.
– Отлично, люблю, когда меня понимают с первого раза, – Хан хищно улыбнулся и с видом притворной усталости откинулся на разбросанные вокруг него подушки. – Я утомился, ступайте все вон.
Араки поднялись со своих мест, ещё раз поклонились и один за другим стали выходить из ханской обители.
– Палач, стой, – Жанедык небрежно поманил его к себе пальцем, на котором красовался золотой перстень с огромным сверкающим красным камнем.
Мужчина развернулся, и подошел к своему повелителю, остановившись на почтительном расстоянии.
– Сядь, не люблю, когда на меня смотря вот так, сверху вниз.
Кочевник абсолютно безмолвно уселся рядом и сложил ноги, положив клинок рядом.
– Знаешь, мой старый добрый друг. У тебя будет ещё небольшая работёнка, – Жанедык протянул пергамент палачу. – Ты должен запомнить всё, что на нём изображено. Второй попытки не дам. И ещё, когда вы с этими, – он небрежно кивнул в сторону ширмы, – выберетесь наружу, не забудь им сказать, что они должны добраться именно до трапезной. И да, это путешествие в один конец. Они мне здесь живыми не нужны. Если откажутся, то ты знаешь, что должен делать.
