– Двое не заберут с собой много стражей Великих врат, – голос палача прозвучал хрипло и глухо.
– По чести, мне много и не надо, особенно сейчас.
– Почему именно трапезная, я достоин знать?
Хан погладил свою бородку и довольно ухмыльнулся.
– Это добрый совет от моего покровителя. Он был везде и знает обо всём. Его дальновидность и проницательность не имеет границ. Мой светоч считает, что именно там дозорные никак не будут ожидать подвоха, потому что их скудные умы будут заняты жратвой, – Хан растянул губы в злой улыбке. – Два воина – это всего лишь живцы, пустышки, созданные для того, чтобы отвлечь стражей Врат. Потом, не сомневайся, появятся и другие. Все мысли северян будут о том, как же смогли пробраться хитрые Араки к ним за спину и больно укусить. А тем временем всё самое интересное начнёт твориться у них под носом.
В прорезях золотой маски глаза палача странно сверкнули. Он по–прежнему сидел, не раскрывая пергамента:
– И что это даст? На смену убитым стражам придут новые. А врата как стояли, так и останутся стоять. Да и ход, в скором времени, смогут отыскать. Шила в мешке долго не утаить…
– Чу! – Жанедык щёлкнул пальцами. – Верно, но Великие врата падут раньше. Пока дозорные будут метаться, словно псы в поисках своего хвоста, мои люди, через каждые три ночи, будут подбираться к границам твердыни и выливать особую жидкость на камень и дерево, который разгрызёт монолит и уничтожит древесину, сделав её хрупкой и ломкой. А там уже подойдём и мы, разбив и растоптав то, что останется от стражей Великих врат.
– Особая жидкость – это тоже дар от покровителя?
Жанедык прикрыл глаза, проигрывая в своём сознании момент триумфа:
– Верно, палач, верно… А теперь ступай, мне надо отдохнуть.
***
Ночь снова подкралась незаметно и бесшумно спустилась на Великие врата врата, а следом за ней прилетел северный ветер с Атласской гряды. Холодный, пронизывающий до костей и напитанный дыханием многовековых снежных шапок, лежащих на горных вершинах, он безжалостно разогнал тяжёлые тучи. Небосвод очистился, являя всякому, поднявшему голову, бескрайний тёмно-бархатный простор, усеянный яркими звёздными всполохами.
Нежко Ледень мельком взглянул на открывшееся за долгие дни и ночи небо и, коротко вздохнув, продолжил свой спуск со стены. Дежурство подошло к концу, и стоило бы радоваться, что в последнее время всё шло как по маслу, но дребезжащее чувство тревоги с каждым спокойным днём разрасталось всё больше и больше. Да и кроме того, волнения добавляло состояние Горшека – во время последней стычки с кочевниками, его друг умудрился, в самом конце наступления, поймать стрелу в левое плечо. Процесс заживления оказался длительным, хотя сама по себе рана была не опасная. Но сначала она воспалилась, а потом ещё добавилось нагноение с ночным жаром. Местный лекарь, который надзирал за всеми воинами на Великих вратах, а их было больше трёх сотен, решил применить быстрое и проверенное средство – прижечь рану калёным железом. А там будь, что будет. Нагноение прекратилось, температура упала, но слабость и монотонная боль стали досаждать его товарищу с завидной регулярностью. Поэтому Горшек осиливал только половину дежурства, после чего устало плёлся в казарму, проваливаясь в тяжелый сон, иногда даже пропуская кормёжку.
Спустившись со стены, Нежко зашагал к кузне с оружейной и к казармам, сложенным из огромных деревянных стволов, почерневших от времени. Под ногами приятно скрипел утоптанный сотнями ног снег. Молодой Ледень проскочил конюшни и хозяйственные помещения и, наконец-то, вышел к трапезной, у которой уже толпились его сослуживцы.
