Нежко, хоть и не обладал таким опытом и знаниями, как отец, но тоже чувствовал каким–то особенным внутренним чутьём, что Авир ни в чём не виноват. И именно это чутьё подсказало ему, что девушка из Араков, та самая, придавленная конём, там внизу у стены при неудачном набеге кочевников, должна была быть спасена.
Образ вновь вспыхнул ярким пламенем перед его мысленным взором. Испуганная, но непокоренная кочевница, не просящая пощады и готовая ко всему. А что, если бы она на него напала? Смог бы он поднять на неё меч? По коже разлился неприятный озноб.
– О, швои люди! – раздалось над самым ухом Нежко. – Эй, шутулый, двигай. Тута мой друг.
Младший Ледень от неожиданности выронил ложку на стол и повернулся. Рядом уже подсаживался, сдвинув дозорного в сторону, Горшек. Во рту у него была зажата его ложка. Здоровой рукой юноша нёс свою тарелку, а больной он прижимал к груди кружку.
– Уф, едва допер, – сплюнув ложку на стол, изрёк молодой человек.
– Сказал бы, я тебе помог, – с улыбкой поприветствовал друга Нежко, увидев, что хлеб с салом его товарищу пришлось утопить в супе, так как на него рук уже не хватило.
– Ничего-ничего, не морщись, – возразил тот. – Так даже сытнее.
– Ну как скажешь, ты сам как сегодня? Что лекарь говорит? Я к тебе последний раз заходил, а тебя – нет. Лучше?
– У Единого на меня большие планы, авось не помру, как бы наш местный коновал не старался, – смеясь, изрёк Горшек и зачерпнул размокший хлеб. – А он ой как старается отправить меня к праотцам. Но безуспешно. А так да, лучше, спасибо тебе. И кстати, благодарность нижайшая, что ещё одолжил мне монет. Мужики мне передали. Как оклемаюсь, так отработаю всё и даже с надбавкой.
Нежко махнул рукой и осушил одним глотком свою кружку:
– Полно тебе, забудь.
– Не, правда! Не хочу ходить в должниках у Княжеского сынка, – смеясь, произнёс Горшек, и забывшись, дернул левой рукой. Резкая боль горячо обожгла плечо, и на мгновение у него потемнело в глазах. Отдышавшись под взволнованным взглядом серых глаз своего друга, он продолжил: – Иду на поправку, болит – значит заживает. Кстати, тут хорошую подработку предложили на конюшне.
– Если ты про то, чтобы стойла чистить, то знай, что Жабуга тот ещё скупердяй, – заметил рядом сидящий страж, ставший невольным слушателем разговора. – Обещает серебряник, а в итоге с трудом медяк даст.
– Хм, а мне Прошка-Хромой сказал, что двадцать пять серебрушек получил, и ещё…
Но закончить Горшек не успел. Звон спускаемой тетивы взвился к потолку трапезной, а потом последовал пронзительный предсмертный крик. Нежко стремительно, схватил меч и слетел с лавки, попутно перевернув стол, как щит, и спешно затащил за импровизированное укрытие друга. К ним подполз и их сосед, весь облитый похлёбкой.
Два воина, скрытые тёмными плащами с капюшонами, недавно зашедшие внутрь, не привлекли никакого внимания людей вокруг. Молниеносно вытащив боевые луки, они принялись стрелять по ничего не подозревающим ужинающим людям. Несколько человек упали замертво, сраженные стрелами в упор. Испуганные крики прячущихся помощников кухаря, звон битой посуды вперемежку со злобной руганью дозорных огласили помещение.
– Что за жуть?! – вскрикнул Горшек.
– Ума не приложу, но с этим надо кончать! – рыкнул Нежко, оголяя свой меч и высовываясь из укрытия.
– У них стрел почти по полколчана осталось, – выдохнул облитый дозорный. – Подойти не успеем, как игольницу нашпигуют! Единый, почему ни у кого луков нет?!
